— Что ты делаешь? — спросил он, с тревогой посматривая на её блуждающий взгляд.
Она с заинтересованным видом принялась перелистывать книгу.
— Читаю?
Она решив, что он хочет начать разговор, поддержала. Он пристально смотрел на неё.
— В сумерках… Жалеешь, что ввязалась в эту историю. Может и правда подох бы и все проблемы сами отпали. Но видно человек так устроен, бороться вопреки разума за свою жизнь. Она ж мне не нужна, для чего так старался выжить не понятно. С другой стороны, ты так усердствовала отогнать от меня костлявую, что мне стыдно было умирать, пришлось помогать тебе.
— Бог с тобой Серж, откуда страшные мысли в голове и такие дивные речи. Да и не жалею я ни о чём. Просто диковинно всё, как в жутких историях. Кто знает своё будущее? Никто, а вдруг чары спадут…Чаклунку можно попробовать поискать…
— Княжна, ты не поняла. Оборотень — это на генетическом уровне. Ошейник, это подарок колдуна. Я могу, конечно, и сам пересилить природу, но это отнимает много энергии и забирает весомый кусок жизни. Получается чудовищно болезненный процесс.
Она обмерла:
— Ужас! Ну, не знаю, мне так кажется, что всегда можно ко всему приспособиться и найти выход, — горячилась она, пытаясь что-то доказать ему… себе. Её очень напугала его обречённость. Теперь она понимала, почему его трудно было лечить. Он не хотел выживать. А на них пса в лесу вынес его величество случай. И она бодренько обнадёжила его. — Теперь у тебя есть друг — я. Мы, если объединим усилия, непременно справимся с ситуацией.
Он, продолжая разговор, поднял с кушетки журнал и, развернув, полистал его.
— Ты чересчур яростно принимаешь к сердцу мой вопрос. Значит, тебя задело за живое. У тебя добрая душа, девочки ребёнка, но тебе эта игра может скоро надоесть.
Таня поглядывая на запретный маменькой журнал, который она не спросясь стянула и привезла с собой сюда напряглась и который он сейчас листал, осторожно тянула:
— Не знаю, не уверена, ничего загадывать не хочу, и заверять тоже не буду… Время покажет. Серж, давай не паниковать. Ты крепкий и сильный мужчина, чтоб выжить, тебе нужен был помощник. Прошу не отказывайся. Для того, чтоб жить, у тебя всё есть.
Не заметить она не могла, как он, наткнувшись на какую-то статью, улыбнулся и мельком посмотрел на неё. Она сжалась, догадываясь, что это за статья. И сходу начала оправдываться:- Это журнал мама, я без спросу взяла… Она говорит, что в нём много чепухи и низкий уровень морали и всё это вместе напыщенная болтовня.
— Хотелось проверить? — сузились в смехе его глаза до щёлочек. Княжна кивнула. Он откинул злополучный журнал и повернулся к ней:- Я уверен, что тебе понравилось. Как же такая блестящая мысль, как непослушание пришло в твою головку, а?
Она в задумчивости почесала кончик носа. Что ж ему сказать… Смеётся поди или собрался учить. Но сказать точно что — то надо. Не мотать же всё время головой, как жеребчик. С ноткой сомнения в голосе она проныла:
— Должна ж я знать…
— Ну да, ну да… Гулять пойдём?
— Прости, я совсем забыла.
Домашние видели, как она прогуливалась с доберманом, вела беседу с Митричем, трепавшим, подставившуюся под руку собаку, за грациозную шею и красивую морду.
— Прижился, выправился, если мешает, велите к стае в псарню притулим или на конюшню к лошадям. Нас это не обяжет. Красивый кобель.
— Право не стоит беспокойства. Это не сделало меня страдалицей. Мне веселее и спокойнее с ним, — погладила она добермана по крутому лбу. — Завтра хочу прогуляться по лесу, первых ягод нарвать…
— Совсем ни к чему, княжна, девки завсегда насобирают, неугодно ли сказать.
— Самой хочется потешиться, сорвав с кустика. Согласись, Митрич, — так романтично. К тому же с таким сторожем, как Барон не страшно.
— Баловство тут водится. Поместье по ту сторону леса не в добрых руках оказалось. Старый князь Гучковский умер так сын старший при деле и бумагах. А такой, прости Господи, злодей, жуть. Собираются у него такие же ненормальные повесы и гуляют. Народ разбегается по норам в такое их весёлое время. Боюсь я за вас. Они когда в гулянии не разбирают, кто в руки идёт, их там общество внушительное съезжается. Баб везут, цыган и веселятся, варвары. Потом с залитыми глазами охотятся.
— Ах, помилуйте! Мы далеко не пойдём с Бароном. Да и где то поместье и где мы. Сам прикинь, князя Гучковского поместье от нас довольно таки не близко. Мне очень самой хочется. Я по краешку дороги.
— Ну, если только так. То тогда, конечно, всегда можно. — Уступил садовник.
— Пойдём мы, а то поздно уже. Правда, вечер чудесный. Так бы села на лавочку у одной из ваших фигур утопающих в цветах и смотрела на звёзды до утра, пока они не начнут гаснуть…
— Нежная душа и молодые годочки. Вам бы самое время с князем каким иль графом молодым ворковать, а где ж тут сыщешь, зря вы барышня белокаменную покинули.
— Какой вздор. Меня Москва совсем не прельщает. И что, право, за беда. Здесь так прелестно. К тому же мне никто не нужен.
В десятом часу Марфа засветила ночную лампу. Ужинала Таня опять у себя в смежной со спальней комнате. В доме господствовала тишина. Да и кому собственно шуметь-то. Только из сада доносились голоса о чём-то бойко спорящих Митрича и её няньки, да с хозяйственного подворья мычание скота и ржание лошадей. Заперев за Марфой дверь, она вынесла лампу в спальню, чтоб сквозь окна не просматривалась комната и в полусумерках поманила Сержа к столу.
— Пожалуйста, садись.
— Поесть, разлюбезное это дело, чего же не присесть, — подтрунивал он. — Это не миска на полу с пойлом или костями. Опять же при свечах, сплошная романтика.
Это его замечание показалось ей бестактным, но в уныние не загнало. Не надувая губок, она, заливаясь краской, принялась оправдываться:
— Послушай, я же не знала… Даже не догадывалась…
— Я простил и забыл, — посмеивался он, подсаживаясь к столу и берясь за салфетку.
— Ты разберёшься в полумраке? — спросила она шёпотом.
— Давай, пожалуйста, без переживаний и церемоний! Я на нюх возьму, — пошутил он. — Ты сама почему опять говеешь? Так и будешь пирожком обходиться подсовывая мне куски послаще и по больше?
Попробовала шутить.
— Как это твоё недоверие не приятно слышать. Ешь. Мне хватает. По честности и справедливости тебе говорю. К тому же это кусок рыбки, — улыбаясь щипала она пирожок.
— Позволь тебе не поверить.
Она продолжила игру.
— Не обессудь, но я не могу, для меня то, что я съедаю лишнее, и давай не будем пререкаться. Я ещё хочу покупаться время найти.
— О! Мне бы тоже не помешало, — тут же заявил он. — А то псины запах источаю.
Она прыснула в ладошку, но выкрутившись перешла на серьёзный тон.