* * *
— Тина, ты готова?
— Не фиг спрашивать, давай работать!
— Предупреждаю еще раз, это будет достаточно болезненно. Ты взяла кляп?
— Разумеется! Рон, хватит, а? Мне иногда кажется, что это у тебя будут забирать силу, а не у меня!
— А мне иногда кажется, что это ты будешь забирать силу, а не я!
Тина только фыркнула в ответ. Рон положительно был очарован этой женщиной. После долгого сидения в медальоне он думал, что уже никто и никогда не сможет его заинтересовать. И к женщинам относился очень потребительски. Не говоря уже о его планах по мщению верховному вэари. Вопреки всем прогнозам, Рон не собирался мстить всем подряд. Он отлично понимал, что большинство вэари виновны только в клинической глупости. А это лечится. Жизнью. Вот Таись ан-Криталь, верховный вэари — это было другое. И его дочь. Чтобы и памяти от этого подонка на земле не оставалось. При одной мысли о верховном вэари у Рона стискивались зубы. Да так, что эмаль крошилась. Рон считал, что выживает и сохраняет здравый разум, чтобы отомстить. И тут его собственное подсознание сыграло с ним подленькую шуточку. Подумайте сами! Если несколько тысяч лет думать только о мести, если ненавидеть человека несколько тысяч лет — это что же будет!? Рон свихнулся бы еще в первые десять лет, не то, что десять тысяч. Но «ужас вэари» желал сохранить здравый разум. Поэтому уже через два года великие планы мщения были отложены на полку — и Рон вспоминал о них, только когда у него было особенно плохое настроение. Все остальное время он старался занимать себя. Каждые тридцать часов он обязательно погружался в подобие транса, выбирая ночное время. Он старался изнурять себя наблюдением за своими хозяевами. Он занимал себя умственной работой, составляя, запоминая, перепроверяя цепочки заклинаний… Он жаждал свободы, стремился к мести, но — абстрактно. Вся его энергия была направлена внутрь, на сохранение своего рассудка.
И Рон дождался своего часа. Судьба любезно предоставила ему свободу, силу — и инструмент для мщения.
Во всяком случае так он сначала подумал о Тине.
Тина же, не зная о великих планах «ужаса вэари», решительно опровергала все его расчеты. Она была умна, решительна, готова на все для восстановления справедливости. Рон восхищался ее разумом, хотя и не мог понять ее принципы. И собирался оставаться рядом столько времени, сколько понадобится, чтобы постигнуть вечно изменяющуюся натуру своей спасительницы. Сто лет? Тысячу? Или всю жизнь? «Ужасу вэари» казалось, что это будет очень интересным занятием.
От лирических мыслей его отвлек весьма недовольный голос ведьмочки.
— Рон, черт побери!!! Долго ты будешь мне хвост крутить!!?
— У тебя нет хвоста, — огрызнулся Рон. — Готовься! Активирую!!!
* * *
Некромант с удивлением смотрел, как в зеркальной стене, в его тайной, неприкосновенной и защищенной от всех вторжений лаборатории, проявляется странная картина.
Сперва появился город, недавно уничтоженный им. Потом изображение медленно скользнуло к помосту, где происходило жертвоприношение.
Чего ожидать, маг просто не знал. Но уж точно не нападения. Нападать на мага в его доме, где и стены помогают, попросту глупо. Скорее всего, ему хотят что-то показать. Поэтому он просто приготовился к отражению атаки (на всякий случай) — и внимательно уставился в зеркало. Изображение наплывало, не теряя четкости. Чернота стен ничуть не мешала неведомому режиссеру. Картины были такими четкими, словно Некромант смотрел в открытое окно. Помост был показа во всей красе. И Некромант увидел, как он сам и его люди скакали прочь, сразу после проведения ритуала. А тело Арэсти осталось на помосте.
Ненадолго.
Некромант подумал, что наступает рассвет, но он ошибся.
С темных небес неожиданно хлынул свет. Теплый, мерцающий, золотистый. Он ласкал и успокаивал, он нежно касался израненной земли, заливал ее потоком теплого золотого меда — и Некромант даже через зеркало ощутил, какое умиротворение пришло вместе с его любящими лучами.
Свет охватывал землю кольцом, не решаясь прикоснуться к помосту. Маг ждал. Сам не зная чего, он просто ожидал, пристально вглядываясь в зеркало. И его терпение было вознаграждено. Он заметил, что в одном месте свет особенно усилился. Он все уплотнялся и усиливался, пока угол зеркала не вспыхнул особенно ярко.
И в небе появилась дверь.
* * *
Это было очень давно.
Им с Арэсти было всего по девять оборотов. И их тянуло на подвиги. И когда мальчишки узнали, что в старой башне живет привидение, удержать их не смог бы ни один ошейник. Итвор Ретан и Арэсти Эрнальт направились в башню поздно ночью.
Итвор шел первым, Арэсти — вторым. Недолго. Арэсти был слишком смел, чтобы идти за кем-то по пятам. И, когда они дошли до башни, Итвор пропустил приятеля вперед.
Сейчас Итвор не мог сказать честно — чего он хотел. Неужели он и тогда желал убить Арэсти? Вряд ли. Тогда у него не было еще причин ни для зависти, ни для ненависти. Или все-таки были? Вот уж чем Рону было неинтересно заниматься — так это анализом разума подлеца и предателя. Разве что хирургическим. Без наркоза.
Но Итвор сделал то, что сделал.
Он насмешливо приоткрыл дверь перед кузеном, шаркнул ножкой, подражая лакеям — и, стоило Арэсти войти внутрь, тут же захлопнул дверь за его спиной. И тут же бросился бежать. Через час он лежал в своей кровати, накрывшись до ушей одеялом — и пытался представить, что случилось с Арэсти.
Он так и не уснул в ту ночь. А Арэсти явился утром, свежий и веселый как всегда.
— Зря ты испугался, — сказал тогда мальчик. — Ты многое потерял.
— Что — потерял? — спросил Итвор.
— Теперь уже неважно, — отмахнулся Арэсти.
— Все-таки — что!?
Арэсти улыбнулся своей мягкой улыбочкой. Как же Итвор ее ненавидел!!!
— Этого ты никогда не узнаешь.
И сейчас Некроманту показывали дверь в ту самую башню.
* * *
Некромант видел, как мальчик влетел туда. Двери тут же захлопнулись — и ребенка окутала сплошная темнота. Темно было так, что он мог видеть только контуры человека в темном зеркале стены. Арэсти тогда не видел даже собственной руки. Мальчик в зеркале неуклюже вытянул перед собой руки и сделал шаг. Потом еще один. Он осторожно нащупывал дорогу ногой.
Ему попалась еще одна дверь — и он толкнул ее рукой, в надежде, что там окажется выход.
И все залил мягкий золотистый свет. Точь-в-точь такой, который лился сейчас на израненную землю.
Арэсти оказался совсем в другом месте. Не в старой башне. Нет. Теперь перед ним была огромная поляна, заросшая странными, но очень красивыми цветами. Колдун, несмотря на то, что много путешествовал, таких не видел никогда в жизни. Поляна была огромной. Насколько простирался взгляд — Некромант мог видеть ту же равнину, заросшую цветами. На горизонте, очень далеко, виднелись деревья. Кажется, там было что-то еще, но он не мог ничего рассмотреть. Потому что с следующий миг откуда-то из-за рамы зеркала появилась женщина. Не очень высокая, с короткими темными волосами, в длинном светло-зеленом платье. Но такой от нее шел свет… Свет внутреннего тепла, доброты, участия, любви…