Послышался звук шагов, и на платформе рядом с ним появились туманные силуэты. Изнутри капсулы трудно было различить их на фоне звездного неба, но Уорн догадался, что это охранники.
— Прошу прощения, сэр, — сказал один из них, — но вам придется пройти со мной.
— Нет, — ответил Уорн. — Все в порядке. Теперь все в порядке.
— Сэр, прошу вас покинуть капсулу и выйти на мостик, — снова приказал тот, на этот раз жестче.
Уорн почувствовал, как дочь крепче сжала его руку.
Глупо. Они с Джорджией теперь вместе, ей ничто не угрожает. Все будет в полном порядке, если они просто снова запустят аттракцион.
Он повернулся, чтобы объяснить все это людям на платформе, но обнаружил, что не слышит своего голоса. Собственно, он не слышал ничего, кроме неожиданного оглушительного грохота, который донесся словно со всех сторон одновременно.
Над головой что-то ярко вспыхнуло. Посмотрев вверх, он увидел два огромных языка оранжевого пламени, устремившихся прямо к ним. На миг в ослепительном свете перед ним предстало все секретное устройство аттракциона — расширяющийся стеклянный конус, центральная ступица с расходящимися от нее, словно зонтик, поддерживающими спицами, — прежде чем его окончательно ослепило усиленное бесконечным зеркалом сияние. Отдернув голову, он зажмурился. С платформы слышались удивленные, встревоженные крики. Капсула резко накренилась. Грохот прекратился, сменившись треском и скрежетом рвущегося металла.
— Папа! — закричала Джорджия.
Уорн повернулся к ней.
Повинуясь внезапному судорожному порыву, он наклонился, прикрывая девочку своим телом. В то же мгновение капсула вновь конвульсивно дернулась, и их обоих окутала всепоглощающая тьма.
Медицинский центр Утопии находился на уровне «А», прямо под Ядром. Его спроектировали таким образом, чтобы в случае стихийного бедствия или катастрофы до него можно было добраться из любой точки парка за кратчайшее время, а его оборудованию мог позавидовать травматологический центр мирового класса — респираторы, вентиляторы, дефибрилляторы, интубаторы, системы мониторинга, тележки для перевозки тяжелобольных. Большинство этих дорогостоящих произведений искусства, предназначенных для спасения жизни, простаивало в темных кладовых и на складах, собирая пыль в нестерильной среде. В бурных морях Утопии медицинский центр всегда оставался архипелагом спокойствия — симпатичные медсестры обрабатывали случайно поцарапанное колено или растянутую лодыжку, санитары доставляли лекарства со склада, техники проводили обязательную диагностику редко используемой аппаратуры.
Но теперь медицинский центр превратился в арену лихорадочной деятельности. Крики боли нестройно смешивались с требованиями доставить кровь для переливания. Врачи метались из комнаты в комнату. Санитары, обычно занятые инвентаризацией лекарств, катали тележки с оборудованием между операционными. Посетители толпились в приемной, склонившись над рыдающими людьми или сидя в креслах, бездумно уставившись в потолок.
Уорн задернул голубую занавеску палаты, пытаясь отгородиться от шума. Левое плечо пронзила пульсирующая боль. Вернувшись к койке, он заметил собственное отражение в зеркале над маленькой раковиной — щеки ввалились, глаза глубоко запали. Марлевая повязка на виске, потемневшая от крови, придавала ему бандитский вид.
На койке лежала Джорджия, медленно и размеренно дыша. Глаза под похожими на пергамент веками не шевелились. В руке она сжимала свой плеер. Ладонь Уорна все еще болела в том месте, где ее стискивали пальцы девочки. Она так ни разу их и не разжала — ни когда спасательная команда вытаскивала их из разрушенного аттракциона, ни когда электрокар мчал их по коридорам к медицинскому центру.
Она открыла глаза и посмотрела на него.
— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он.
— Спать хочется.
— Это все демерол. Укол, который тебе сделал доктор. Тебе нужно немного отдохнуть.
— Да.
Глаза ее снова закрылись. Он взглянул на уродливую царапину на ее щеке, затем протянул руку и погладил ее по волосам.
— Спасибо, что пришел за мной. В смысле, тогда.
— Добрых снов, Джорджия, — ответил он.
Она слегка пошевелилась под одеялом.
— Ты не назвал меня принцессой, — пробормотала она.
— Я думал, тебе не нравится, когда тебя называют принцессой.
— Не нравится. Но все-таки скажи так. Просто в этот раз.
Наклонившись, он поцеловал ее в оцарапанную щеку.
— Я люблю тебя, принцесса, — прошептал он.
Но она уже спала.
Он немного постоял, глядя, как вздымается и опадает ее грудь под тонким больничным одеялом, затем разгладил края одеяла у нее под подбородком, взял плеер из ее руки, поднял со стула рюкзачок и расстегнул молнию. Когда он клал в него плеер, что-то упало на пол. Снова положив рюкзак на стул, он присел и поднял упавший предмет. И тут же на него нахлынули воспоминания.
Это был браслет, сделанный из простой серебряной цепочки. С ее звеньев свисало полдюжины суденышек — ялы, кечи, изящные шлюпки. Он повертел цепочку в пальцах, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Его жена подарила этот талисман Джорджии, когда той исполнилось семь лет. Каждый раз, заканчивая проект нового судна, она дарила дочери маленькую модель, которую та прикрепляла к браслету. Он совсем о нем забыл и понятия не имел, что его дочь постоянно носит цепочку с собой.
Его пальцы нащупали изящные линии «Светлого будущего», последней лодки, которую спроектировала его жена. Судна, с которым она утонула в тот день у побережья Виргинии.
— Шарлотта, — прошептал он.
Послышался приглушенный шорох, и за занавеску заглянул лысеющий человек средних лет, с небольшими усиками над маленьким ртом. Заметив Уорна, он шагнул в отсек. За ним последовал второй. Вместо обычных белых курток персонала Утопии на них были темные неброские костюмы.
— Доктор Уорн? — спросил первый, справляясь с листком в металлическом зажиме.
Ученый поднялся, на мгновение отвернувшись, чтобы вытереть глаза, и кивнул вошедшим.
— Прошу прощения за беспокойство, — сказал человек с усиками. — Моя фамилия Фельдман, а это Уитмор. Не могли бы мы задать вам несколько вопросов?
— И возможно, ответить на несколько ваших, — добавил Уитмор, высокий, с тонким голосом и бегающими глазками.
Прежде чем Уорн успел ответить, занавеска снова раздвинулась и вошла Сара Боутрайт, следом за которой с жужжанием катился Непоседа.
Взгляд Сары упал сначала на Уорна, затем на мужчин в костюмах.
— Не беспокойте его, — сказала она.
Оба кивнули и быстро вышли.
— Кто это? — без особого любопытства спросил Уорн.