— Мы ищем сеньора Паппапа, — сказал Глинн.
— Паппапа? — Бармен улыбнулся оскудевшей зубами широкой улыбкой. — Он в задней комнате.
Они прошли за барменом сквозь занавеску из стекляруса в маленький закуток с отдельным столиком и сосудом Дьюара на нем. На скамье около стены растянулся худой старик в неописуемо грязной одежде. С верхней губы свисали тонкие усы. С головы на скамейку свалилась вязаная шляпа, которая выглядела сшитой из обрезков старых половиков.
— Спит или пьян? — поинтересовался Глинн.
Бармен расхохотался.
— И то и другое.
— Когда он протрезвеет?
Бармен наклонился, пошарил у Паппапа в карманах и вытащил маленькую пачку грязных денежных купюр. Он пересчитал их и снова засунул Паппапу в карман.
— Он протрезвеет к следующему вторнику.
— Но мы наняли его на наше судно.
Бармен снова рассмеялся, теперь более цинично.
Глинн задумался на миг или, по крайней мере, сделал такой вид.
— У нас приказ доставить его на борт. Могу я попросить вас подрядить пару ваших посетителей помочь нам?
Бармен кивнул и пошел обратно в бар, откуда вернулся с двумя крепкими мужиками. Обменявшись несколькими словами и получив деньги, эти двое подняли Паппапа со скамьи и закинули его руки к себе на плечи. Его голова свесилась вперед. В их объятиях Паппап казался легким и хрупким, как сухой лист.
Выйдя на улицу, Макферлейн глубоко, с удовольствием, вдохнул воздух. Он был зловонным, но все же лучше спертой атмосферы бара. Подошла Бриттон, стоявшая в тени у дальнего заведения. При виде Паппапа ее глаза сузились.
— Сейчас он смотрится не очень, — сказал Глинн. — Но будет прекрасным лоцманом в гавани. Он пятьдесят лет лавировал на каноэ в водах между островами у мыса Горн. Он знает все течения, ветры, рифы, погоду, приливы и отливы.
Бриттон подняла брови.
— Этот старик?
Глинн кивнул.
— Как я сказал Ллойду сегодня утром, он наполовину ейган. Его предки были коренными жителями островов. Он практически последний, кто знает язык, песни и легенды. Основную часть времени проводит на островах, питается мидиями, растениями и корнями. Если его спросить, он, возможно, скажет, что острова около мыса Горн принадлежат ему.
— Как колоритно, — сказал Макферлейн.
Глинн повернулся к нему.
— Да. И так случилось, что это он нашел тело вашего партнера.
Макферлейн резко остановился.
— Это так, — продолжал Глинн, понизив голос. — Он подобрал томографический зонд, образцы породы и продал их в Пунта-Аренасе. А сверх всего, его отсутствие в Пуэрто-Уильямсе нам очень поможет. Теперь, когда мы привлекли внимание к острову Десоласьон, не нужно, чтобы он что-то рассказывал и распространял слухи.
Макферлейн снова посмотрел на пьяницу.
— Так этот негодяй ограбил моего партнера.
Глинн сжал руку Макферлейна.
— Он ужасно беден. Он нашел мертвого человека рядом с ценными вещами. Понятно и простительно, что он решил извлечь выгоду. Он никому не нанес ущерба. Если бы не он, вашего старого друга могли бы так и не найти. А у вас никогда бы не появилась возможность завершить его работу.
Макферлейн вырвался, хотя не мог не признать, что Глинн прав.
— Он нам будет очень полезен, — сказал Глинн. — Могу вам это обещать.
Макферлейн молча пошел позади группы, спускавшейся к гавани по темному склону холма.
«Ролвааг»
14 часов 50 минут
К тому времени, как катер вышел из пролива Бигля и приблизился к «Ролваагу», на море опустился плотный туман. Маленькая группа пассажиров внутри рулевой рубки примостилась на спасательных средствах. Поддерживаемый в вертикальном положении между Глинном и Салли Бриттон, Паппап по-прежнему не приходил в себя. Несколько раз пришлось пресекать его попытки упасть на бок и удобно притулиться к капитанскому бушлату.
— Он притворяется? — спросила капитан, убирая хрупкую на вид руку старика с лацкана своего бушлата и осторожно его отталкивая.
Глинн улыбнулся. Макферлейн отметил: сигареты, мучительный кашель и слезящиеся глаза — все пропало, и вернулась обычная холодность.
Впереди над высокой волной появились призрачные очертания танкера. Его борта росли, возвышались над ними и снова исчезали в густом тумане. Катер подошел к судну и был зацеплен к шлюпбалке. Когда их подняли на палубу, Паппап задвигался. Макферлейн помог ему встать на дрожащие ноги. «В нем не больше девяноста фунтов», — подумал Макферлейн. Вокруг клубился туман.
— Джон Паппап? — сказал Глинн своим спокойным голосом. — Я Эли Глинн.
Паппап взял протянутую руку и молча пожал. Потом он пожал руку каждому, кто был вокруг него, включая рулевого катера, стюарда и двух удивленных палубных матросов. Капитану он пожимал руку последней и дольше, чем остальным.
— Вы в порядке? — спросил Глинн.
Старик смотрел вокруг блестящими черными глазами и поглаживал свои усы. Он не выглядел ни удивленным, ни возмущенным незнакомым окружением.
— Мистер Паппап, вам, по-видимому, интересно, что вы здесь делаете?
Неожиданно рука Паппапа нырнула в карман и извлекла пачку грязных банкнот. Он их пересчитал, хмыкнул, удовлетворенный тем, что его не ограбили, и положил их обратно.
Глинн указал на стюарда.
— Мистер Девис покажет вам вашу каюту, где вы сможете помыться и переодеться в чистую одежду. Вас это устраивает?
Паппап с интересом посмотрел на Глинна.
— Может быть, он не говорит по-английски, — пробормотал Макферлейн.
Взгляд Паппапа немедленно переместился на Макферлейна:
— Говорит на собственном короля, я говорит.
Голос у Паппапа оказался высоким и мелодичным. Макферлейн расслышал в нем сложное разноголосье акцентов, но доминирующим был английский кокни.
— Я буду рад ответить на все ваши вопросы, как только вы устроитесь, — сказал Глинн. — Мы встретимся завтра утром в библиотеке.
Он кивнул Девису. Не сказав ни слова, Паппап последовал за стюардом. Все следили за ним взглядом, пока стюард вел его к кормовой надстройке.
Над головами ожило судовое переговорное устройство.
— Капитана на мостик, — раздался металлический голос Виктора Хоуэлла.
— Что случилось? — спросил Макферлейн.
Бриттон покачала головой.
— Пойдем узнаем.
* * *
С мостика, окруженного обволакивающей влажной серостью, не было видно ничего, даже палубы судна. Едва они вошли, Макферлейн сразу ощутил напряженность. Вместо обычного состава вахтенных здесь находились еще несколько офицеров. Из радиорубки доносилось лихорадочное щелканье клавиатуры компьютера.