— Что происходит, мистер Хоуэлл? — спокойно спросила Бриттон.
Хоуэлл поднял глаза от экрана ближайшего монитора.
— Радиолокационный контакт.
— Кто это? — спросил Макферлейн.
— Неизвестный. Не отвечают на наши запросы. Принимая во внимание их скорость и размер на радаре, возможно, это канонерская лодка.
Он снова повернулся к монитору и пощелкал переключателями.
— Слишком далеко, чтобы получить хорошую картинку на экране.
— Какая дистанция? — спросила Бриттон.
— Похоже, они ходят по кругу, словно что-то ищут. Подождите, курс определился. Восемь миль, пеленг один-шесть-ноль неизменный, курс устойчивый. Наша радиолокационная разведка засекла их радар. Нас срисовали.
Капитан быстро подошла к нему и посмотрела в тубус радара.
— Пеленг постоянный, дистанция сокращается. Расчетное время до встречи?
— Двенадцать минут при сохранении скорости и направления. Курс встречнопересекающийся, — ответил Хоуэлл.
Бриттон повернулась к третьему офицеру, находившемуся на посту у монитора командной системы управления.
— Мы на ходу?
Офицер кивнул:
— Пары подняты, мэм. Двигатели раскручены.
— Командуйте машинному отделению дать ход.
— Есть.
Офицер поднял черную телефонную трубку. Появилась легкая вибрация, когда повысились обороты двигателей. Включилась тревожная сигнализация, предупреждающая экипаж о столкновении.
— Выполняете маневр уклонения? — спросил Макферлейн.
Бриттон отрицательно покачала головой.
— Мы для этого слишком велики, даже при выруливании двигателями. Но намерены попытаться.
Далеко наверху на радарной мачте туманный ревун произвел оглушительный сигнал.
— Курс не изменился, — сообщил Хоуэлл, с головой влезший в тубус радара.
— Судно слушается руля, — сообщил третий офицер.
— Прямо руля, — распорядилась Бриттон.
Она подошла к радиорубке, открыла серую металлическую дверь и спросила:
— Есть успехи, Бэнкс?
— Не отвечают.
Макферлейн подошел к иллюминаторам. Стеклоочистители удаляли налет слякоти, которая тут же возобновлялась. Сквозь тяжелый туман пыталось пробиться солнце.
— Могут они нас не слышать? — спросил Макферлейн.
— Они нас слышат, — сказал тихо Глинн. — Они прекрасно знают, что это мы.
— Курс тот же, — сообщил Хоуэлл, продолжая следить за радаром. — Девять минут до столкновения.
— Произвести выстрел сигнальными ракетами в направлении судна, — приказала Бриттон, возвращаясь к командному монитору.
Хоуэлл передал приказ. Бриттон повернулась к вахтенному офицеру:
— Как слушается руля?
— Как свинья, мэм, на такой-то скорости.
Макферлейн ощутил, что корабль сильно вздрогнул.
— Пять минут и столкновение, — сказал Хоуэлл.
— Пустить еще серию ракет.
Бриттон взяла микрофон с пульта командной станции:
— Неопознанное судно в трех тысячах ярдов по левому борту, говорит танкер «Ролвааг». Измените ваш курс на двадцать градусов вправо, чтобы избежать столкновения. Повторяю, измените курс на двадцать градусов вправо.
Она повторила это по-испански, затем увеличила громкость приемника. Все, кто был на мостике, молча вслушивались в шум радиопомех. Бриттон положила микрофон, посмотрела на рулевого, потом на Хоуэлла.
— Три минуты до столкновения, — сказал Хоуэлл.
Бриттон объявила по внутренней связи:
— Всему экипажу, говорит капитан. Быть готовыми к столкновению на носу с правого борта.
Сквозь истончившуюся пелену тумана снова раздался сигнал туманного ревуна. Сирена затихла, на мостике замигали лампочки.
— Подходит справа по носу, — сказал Хоуэлл.
— Привести в готовность противопожарные средства и средства борьбы за живучесть судна, — откликнулась Бриттон.
Затем она сдернула с переборки мегафон, подбежала к двери на правое крыло мостика, распахнула ее и исчезла. Не сговариваясь, Глинн и Макферлейн выбежали вслед за ней. Оказавшись снаружи, Макферлейн мгновенно промок от холодного плотного тумана. Снизу слышались беспорядочная беготня и крики. Туманный ревун, звучавший на открытой палубе еще громче, казалось, дробил вокруг них воздух. Бриттон добежала до дальнего конца крыла, наклонилась над ограждением, висящим в сотне футов над поверхностью воды, и приготовила мегафон.
Туман начинал расходиться, клубясь по верхней палубе. Но справа по носу, казалось, он сгущается, становится снова темней. Вдруг из мглы проступил лес антенн, бледный свет переднего огня. Еще раз исторг свое предупреждение туманный ревун, но судно неумолимо на полной скорости надвигалось на них. Кремовые пенные водовороты разбивались о серые борта. Очертания корабля стали ясней. Эсминец — борта изъязвлены, исполосованы ржавчиной, на надстройке развевается чилийский флаг, нос и корма угрожающе ощетинились четырехдюймовыми орудиями.
Бриттон кричала в мегафон. Завывала сирена. Макферлейн чувствовал, как дрожит крыло мостика от усиленной работы двигателей: капитан пыталась уклониться от столкновения. Но быстро повернуть громадное судно было невозможно. Ожидая удара, Макферлейн напряг ноги и ухватился за перила.
В последний момент эсминец отклонился влево, проскользнув мимо танкера не более чем в двадцати ярдах. Бриттон опустила мегафон. Все взгляды были устремлены на эсминец. Каждое его орудие, от больших башенных до сорокамиллиметровых пушек, было наведено на мостик «Ролваага». Глядя на военный корабль, Макферлейн испытывал смешанное чувство недоумения и ужаса. Его взгляд остановился на верхнем мостике эсминца.
Он стоял там один в полной форме — команданте военно-морского флота, которого они видели утром в таможне. Он пронесся так близко под ними, что Макферлейн разглядел капельки влаги на его лице.
Капитан Валленар склонился к установленному на ограждении пулемету. Отверстое дуло пулеметного ствола, покрытого морской солью и ржавчиной, было нацелено прямо на них, нагло суля смерть. Валленар искоса посмотрел на каждого из них своими черными глазами. Его парализованная рука была плотно прижата к груди. И пока эсминец проходил мимо, он медленно поворачивался вместе с пулеметом, держа их на прицеле.
А потом эсминец скрылся за кормой «Ролваага», скользнув обратно в туман, и призрак исчез. Никто не нарушил гнетущего молчания. Макферлейн услышал, как двигатели эсминца увеличили обороты, и почувствовал слабое покачивание, когда кильватерная струя прошла под танкером. Это легкое покачивание, сродни движению детской колыбели, вверх-вниз, могло бы быть очень успокаивающим, если бы не вселяло ужас.