— Маневр уклонения? — поразился Хоуэлл. — С этим судном? Ему требуется три мили, только чтобы остановиться.
— Я это прекрасно знаю. Тем не менее сделайте это.
— Мистер Хоуэлл, резко право на борт, — скомандовала Бриттон.
Хоуэлл продублировал рулевому:
— Право руля. Правая машина — полный назад, левая машина — полный вперед.
Бриттон посмотрела на человека Глинна.
— Примите все контрмеры. Если он выпустит ракету, задействуйте противолокационные отражатели и при необходимости оружие ближнего боя.
Судно содрогалось, когда начало замедляться и поворачивать.
— Ничего не получится, — пробормотал Хоуэлл.
Глинн не потрудился ответить. Он знал, что на поверку эта тактика эффективна. Даже если электронные контрмеры не сработают, Валленар будет целиться высоко в носовой отсек. Это очень неприятно, но ущерб получится незначительный. Команданте не будет пытаться потопить «Ролвааг». Во всяком случае, пока не будет.
Долгие две минуты прошли в темноте. Затем борт эсминца изверг пламя, когда открыли огонь его четырехдюймовые пушки. Через несколько томительных секунд раздался взрыв слева по носу «Ролваага», потом еще два. Невысокие гейзеры воды поднялись и были унесены ветром. Глинн отметил, что снаряды, как он и ожидал, легли не кучно.
Побледневшие офицеры на мостике обменялись потрясенными взглядами. Глинн наблюдал за ними с сочувствием. Он знал, что и при лучших обстоятельствах оказаться в первый раз под огнем всегда травма.
— Вижу движение эсминца, — сказал Хоуэлл, глядя на экран радара.
— Я бы посоветовал самый полный вперед, постоянный курс один-восемь-ноль, — сказал мягко Глинн.
Рулевой не повторил приказ, вместо этого он посмотрел на капитана.
— Это выведет нас из основного пролива внутрь рифов, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Они не описаны…
Глинн махнул Паппапу.
— Да, парень?
— Мы идем на рифовую сторону пролива.
— Хорошее дело, — одобрил Паппап и подскочил к рулевому.
Бриттон вздохнула.
— Исполняйте указания.
Волны разбивались о нос корабля, забрасывая пеной палубу. Паппап всматривался в темноту.
— Возьмите немного влево, туда.
— Сделайте так, мистер Хоуэлл, — сказала коротко Бриттон.
— Пять градусов лево руля, — сказал Хоуэлл. — Постоянный курс один-семь-пять.
Момент напряженного молчания. Затем рулевой ответил:
— Есть, сэр. Постоянный курс один-семь-пять.
Хоуэлл наклонился к экрану радара.
— Они набрали скорость двенадцать узлов при наших восьми. Какой дьявольский план у вас теперь наготове? — спросил он, глядя на Глинна тяжелым взглядом. — Вы полагаете, что мы сможем убежать от этого негодяя? Вы сумасшедший. Через несколько минут он будет достаточно близко и утопит нас своими четырехдюймовыми, несмотря на все наше подавление.
— Мистер Хоуэлл! — резко сказала Бриттон.
Первый помощник замолчал. Глинн взглянул на своего человека за компьютером.
— Готов? — спросил он.
Тот кивнул.
— Ждите моего сигнала.
Глинн посмотрел в окно на эсминец. Он тоже теперь видел, что преследователь плывет быстрее. Даже такой старый военный корабль, как этот, может делать до тридцати четырех узлов. По крайней мере, в темноте он представлял собой прекрасное зрелище: сверкающее скопление огней и, как кость в горле, — отражение на воде нижних граней орудийных башен. Глинн подождал еще минуту, позволив эсминцу сильно продвинуться вперед.
— Дайте ему прикурить!
Было приятно видеть, как неожиданно выбросило два гейзера воды у кормы эсминца, как сильный ветер несет воду прямо через верхний мостик. И еще приятней слышать двойное эхо взрывов секунд через семь после этого. Глинн увидел, как эсминец начал поворачиваться бортом к волне.
С сорванными обоими гребными винтами команданте Валленар быстренько окажется на скалах. С некоторым изумлением Глинн задавался вопросом, как Валленар сможет объяснить потерю своего корабля. Если допустить, что сам он останется в живых.
Эсминец ответил огнем из четырехдюймовых пушек. Потом к звукам их выстрелов присоединился более высокий тон залпов сорокамиллиметрового орудия. Через минуту все орудия эсминца палили в бессильной ярости. На фоне бархатной темноты моря сверкающие вспышки были похожи на взбесившийся стробоскопический источник света. Но при бесполезности радара и потере рулевого управления эсминец переваливался с боку на бок на высоких волнах. Стреляли они наобум, и «Ролвааг» ускользнул в темноту ночи, взяв новый курс.
— Здесь еще немного левее, — сказал Паппап, поглаживая один ус и поглядывая искоса в темноте.
— Пять градусов лево руля, — приказала Бриттон, не дожидаясь Хоуэлла.
Судно чуть заметно сменило курс.
Паппап напряженно вглядывался. Шли минуты. Потом он наклонил голову к Глинну.
— Мы вышли оттуда.
Бриттон наблюдала, как он снова отошел в тень на мостике.
— Так держать, — сказала она. — Самый полный вперед.
Мощное эхо выстрелов продолжало носиться между горными пиками и безмолвными ледниками, раскатываясь и громыхая, постепенно теряя силу. Скоро им открылся выход в открытый океан.
Еще через тридцать минут на западной стороне острова Горн танкер замедлил ход ровно настолько, чтобы на ходу подобрать катер. Тогда Бриттон сказала:
— Обогните мыс Горн, мистер Хоуэлл.
В поле зрения появились неясные очертания мыса Горн, и эхо выстрелов наконец пропало, поглощенное воем ветра и плеском волн о корпус корабля. Все кончилось. Глинн ни разу не взглянул назад, на остров Десоласьон, на яркие огни рабочей площадки, на машины, продолжавшие усердно выполнять воображаемую работу. Теперь, когда операция была завершена, он чувствовал, что у него учащается дыхание, снова возрастает сердечный ритм.
— Мистер Глинн?
Это была Бриттон. Она смотрела на него сверкающими напряженными глазами.
— Да?
— Как вы собираетесь объяснять потопление иностранного военного корабля?
— Они стреляли первыми. Мы действовали в порядке самозащиты. Кроме того, наши мины только повредили их систему управления. Потопит их пантеоньеро.
— Это нам не поможет. Нам повезет, если не придется провести в тюрьме остаток жизни.
— При всем уважении, капитан, я не согласен. Все, что мы делали, было законно. Абсолютно все. Мы открыли рудное тело, метеорит, который, так случилось, подпадает под юридический язык нашего контракта с Чили на разработку месторождения. С самого начала нам мешали, вынуждали платить взятки, угрожали. Один из наших людей был убит. И наконец, при отплытии по нам открыл огонь какой-то военный корабль неизвестной принадлежности, хотя в течение всего периода работ мы не получали никаких предостережений от чилийского правительства, никаких официальных сообщений. Уверяю вас, по возвращении мы заявим серьезнейший протест через Госдепартамент. С нами обошлись возмутительно.