— Финстер — это ангел тьмы, в незапамятные времена изгнанный из рая.
— Очень удобная сказка для того, чтобы запугивать мир. Заставлять маленьких детей прятаться под кроватью. А их матерей — трусливо ежиться, моля о прощении. И все бегут к милостивому боженьке, упрашивая его спасти их. Защитить от злых козней выдуманного сатаны. — Майкл сел прямо, обретая уверенность с каждым словом, слетавшим с его уст. — Август Финстер — самовлюбленный бизнесмен, обладающий чрезмерной властью, под чары которого попала вся Европа и, судя по всему, вы.
Симон сел напротив Майкла.
— Август Финстер необычайно красив и харизматичен; он забавный, обаятельный, теплый. Однако в действительности является исчадием ада. В нем все напускное. Он взывает к самым сокровенным чаяниям и потребностям человека. Ему известны самые глубинные желания; ему ведомо то, что внушает наибольший ужас. И он мастерски использует эти знания. — Симон подался вперед. Теперь настал его черед повернуть нож в ране. — Так, как он использовал тебя. — Его немигающие глаза оставались холодными. — Какая счастливая случайность, что ответ на твои молитвы прибывает в час наибольшего отчаяния, причем предлагается тебе то, что ты не смог получить нигде больше. И все в обмен на простую, но кощунственную работу. Так кто же из нас не справился со своей задачей?
Внезапно в комнате стало еще темнее; внешний мир как будто сомкнулся и сдавил теснее. Майкл вдруг с особенной резкостью услышал окружающие звуки: дыхание пса, шум транспорта на улице, тиканье часов… казалось, все это только усиливало зреющий у него в сердце страх.
— Что ему нужно? — наконец спросил Майкл.
— То же самое, что всегда. Наши души. Выменять одну здесь, украсть другую там. Но теперь в этом больше нет необходимости. Ему достанутся все души, все до одной. Владея ключами, Финстер получил контроль над Вратами рая.
— Но почему бы Богу просто не открыть их снова — я имею в виду эти врата. Один раз он их уже открывал, когда Иисуса распяли на кресте. Кажется, вы верите именно в это?
Симон ничего не боялся с шестнадцати лет, с того мгновения, которое потрясло его до самого основания, перевернув всю жизнь. В тот день умерло его сердце, и вместе с ним чувства. С тех пор ему был неведом страх. До сегодняшнего дня.
— Для этого Богу надо будет вернуться — и тогда наступит конец света, называй это как хочешь. Над всеми странами разнесется трубный глас архангела Гавриила. Знак того, что Бог возвращается и пришел Судный день. Майкл, мы должны вернуть эти ключи.
Майкл не знал, как ему быть: смеяться или кричать. Казалось, все то, что случилось с ним в течение последних нескольких недель, встало на свои места. Каждый его шаг приближал его к этому мгновению. Он не только уничтожил жизнь тех, кого любил, он безжалостно растоптал веру, которая их поддерживала.
— Мы должны трогаться в путь, — продолжал Симон. — Времени у нас мало.
— Моя жена при смерти. Я не могу оставить ее.
— Сожалею. — В голосе Симона не было сочувствия.
— Я не могу оставить Мэри. Ее жизнь…
— Ее жизнь угасает. И ты не можешь этому помешать. Но если ты ценишь вечную жизнь после смерти, время еще есть. Спаси ее, Майкл. Спаси душу своей жены.
* * *
Всю ночь Майкл ворочался и крутился в кровати. Не в силах заснуть, он перебрался на кушетку, где ему тотчас же впилась под лопатку вылезшая из матраса пружина. Но Майкл предпочитал это надоедливое покалывание тем мыслям, которые носились у него в голове, пока он мучился без сна один на огромной двуспальной постели. Опустевшее ложе навевало слишком много воспоминаний. Вот что ждет его после того, как Мэри не станет. Майкл не был готов к этому. Мэри все еще жива. В этом он был уверен.
Но это было единственное, в чем он мог быть уверенным.
После ухода Симона Майкл снова отправился бродить по ночным улицам. Он бесцельно слонялся до тех пор, пока не оказался перед клиникой. Остановившись, долго смотрел на темное окно в палате Мэри. Но внутрь не пошел. Если бы он это сделал, если бы увидел ее, горе снова захлестнуло бы его, а ему нужно было подумать на трезвую голову. Если он отправится вместе с Симоном, неизвестно, как долго продлится их отсутствие. Быть может, Мэри умрет в это время, и как он сможет это пережить? Майкл был готов отпустить Симона одного, но в этом случае ему не узнать, удалось ли вернуть ключи. Муки, которые будут терзать Майкла до конца его дней — определенность в том, попала ли Мэри в лучший мир, обрела ли вечный покой, — сойдут вместе с ним в его собственную могилу.
Вера самого Майкла в Бога уничтожена, растоптана. Однако вера Мэри сильна как никогда. Она верит в загробную жизнь, верит в вечность, верит в рай.
Все сводилось к противостоянию его разбитых верований и непоколебимой веры Мэри.
Решение было принято за него.
Он отправится вместе с Симоном.
— Доброе утро, Майкл.
Над ним маячила здоровенная фигура Буша. Майкл заморгал, вытирая глаза.
— Как ты попал в дом?
— Ты сам дал мне в прошлом году ключи, забыл?
— Кажется, в последнее время я повадился раздавать ключи не тем, кому надо, — измученным голосом простонал Майкл.
Буш отступил в сторону, и Майклу в глаза ударил мстительный солнечный свет. Почувствовав глубоко в голове удары молота, он пожалел о двух последних стаканчиках виски.
— Угостить тебя завтраком? — заплетающимся языком предложил он, накрывая голову подушкой, чтобы защититься от света.
Щелк! Что-то сомкнулось у него на щиколотке. Подняв с головы подушку, Майкл посмотрел на свою ногу… И наткнулся взглядом на ухмыляющееся лицо Денниса Тэла. Новый напарник Буша застегивал защелку металлического браслета, надетого Майклу на лодыжку. Не кандалы, движения не сковывают. Хуже. Теперь у Майкла на ноге было закреплено устройство слежения. Портативный датчик джи-пи-эс [21] , сигнал которого отслеживается центральной станцией. Отныне все его передвижения будут известны, и как только он сделает шаг в сторону, последует грозный оклик.
Майкл резко дернул ноги вверх, прочь от Тэла. Молодой полицейский торжествующе усмехнулся — охотник, знающий, что травля закончилась и добыче бежать больше некуда.
— Что это такое, мать вашу?
— Извини. — Буш старался не смотреть ему в глаза.
— Извини?! Что вы делаете?
— Есть опасения, что ты можешь бежать. А я не могу этого допустить.
— Бежать? — Майкл не мог поверить собственным ушам, и это выплеснулось в его голосе. — Бежать от чего?