Во взгляде Роланда читалось серьезность и, возможно, грусть.
— Да, конечно.
— И название городка Тиана. Мне оно всегда казалось знакомым, только я не мог понять, почему. Теперь понимаю. Фильм назывался «Великолепная семерка», и, между прочим, Роланд, сколько нас было в тот день в окопе, когда мы поджидали Волков?
— Вас не затруднит объяснить нам, о чем вы, собственно, говорите? — спросил Дипно. Спросил вежливо, но Роланд и Эдди проигнорировали и его. Роланд на мгновение задумался.
— Ты, я, Сюзанна, Джейк, Маргарет, Залия и Роза. Еще близнецы Тавери и сын Бена Слайтмана, но бойцов — семеро.
— Да. И связь, которую я никак не мог уловить, — режиссер фильма. Когда снимаешь фильм, нужен человек, который все организует. Это режиссер. Он — старший на съемочной площадке.
Роланд кивнул.
— Старшего «Великолепной семерки» звали Джон Стерджис.
Роланд задумался разве что на мгновение, прежде чем найти объяснение.
— Ка.
Эдди расхохотался. Ничего не мог с собой поделать. Роланд всегда знал ответ.
11
— Для того, чтобы поймать боль, — наставлял его Роланд, — ты должен прикусить ремень в тот самый момент, когда почувствуешь ее. Ты понимаешь? В тот самый момент. Держи ее своими зубами.
— Все понял. Только давай побыстрее.
— Сделаю все, что в моих силах.
Роланд опустил в антисептический раствор сначала клещи, потом нож. Эдди ждал, с ремнем во рту, чуть прихватив его зубами. Да, достаточно только раз уловить общую картину, чтобы все стало ясно, не так ли? Роланд — главный герой, умудренный опытом воин, которого должна играть умудренная опытом, но еще находящаяся на пике популярности знаменитость, вроде Пола Ньюмена, а может, Иствуда в голливудской версии. Он сам — молодой ковбой, которого должна сыграть самая популярная на тот момент молодая звезда. Том Круз, Эмилио Эстевес, Роб Лоув, кто-нибудь такого уровня. А здесь и сейчас декорации, которые нам всем знакомы: хижина в лесу, и будет сниматься сцена, которую мы видели многократно, но по-прежнему не может оторвать глаз: Извлечение пули. Чего не хватает, так это доносящегося издалека зловещего боя барабанов. И тут Эдди осознал, что барабанов нет, потому что эпизод со зловещими барабанами, они же барабаны Господни, остался в прошлом. Потом этот самый бой барабанов обернулся усиленной динамиками песенной мелодией группы «Z.Z.Top», которую транслировали через громкоговорители, установленные на уличных углах в городе Луде. Да уж, к сожалению, ситуация с ними становилась все яснее и яснее: они были персонажами чьей-то истории. Весь этот мир…
«Я отказываюсь в это верить. Я оказываюсь верить, что вырос в Бруклине только из-за ошибки какого-то писателя, ошибки, которую вероятно, исправили в верстке. Эй, отец Каллагэн, я с тобой в одной лодке… отказываюсь верить, что я — персонаж. Это моя гребаная жизнь!»
— Давай Роланд! Вытащи из меня это дерьмо.
Стрелок полил антисептическим раствором голень Эдди, потом острием ножа удалил из раны сгусток крови. Поднес к ране клещи.
— Готовься прикусить боль, Эдди, — пробормотал он, и мгновением позже Эдди ее прикусил.
12
Роланд знал, что делает, проделывал это раньше, да и пуля вошла неглубоко. Ее извлечение заняло не больше девяноста секунд, но эти полторы минуты стали самыми долгими в жизни Эдди. Когда ему удалось разжать пальцы, стрелок положил ему на ладонь расплющенную пулю.
— Сувенир, — сказал он. — Остановилась у самой кости. Ты слышал, как щипцы царапнули об нее.
Эдди посмотрел на бесформенный кусочек свинца, отбросил, как камешек.
— Не нужен он мне, — и вытер пот со лба. Тауэр, настоящий коллекционер, поднял пулю с линолеума. Дипно тем временем зачарованно рассматривал следы от зубов на своем ремне.
— Кел, — Эдди приподнялся на локтях. — В вашем шкафу была одна книга…
— Я хочу, чтобы вы вернули мне все книги, — тут же перебил его Тауэр. — И вам бы лучше хорошо о них заботиться, молодой человек.
— Я уверен, что они в прекрасном состоянии, — Эдди напомнил себе о необходимости при случае вновь прикусить язык. «Или снова взять у Эрона ремень и впиться зубами в него, если язык станет жалко».
— Рад это слышать, молодой человек. Теперь у меня не осталось ничего, кроме этих книг.
— Да, если не считать еще сорока или около того, которые хранятся в различных банковских ячейках, — вставил Эрон Дипно, не обращая ни малейшего внимания на злобный взгляд, которым удостоил его Тауэр. — Экземпляр «Улисса» с автографом, возможно, самое лучшее, но хороши и несколько томов Шекспира, и полное собрание сочинений Фолкнера, подписанное автором…
— Эрон, почему бы тебе не замолчать?
— …и издание «Гекльберри Финна», которое в любой день недели можно легко обратить в «мерседес-бенц», — закончил Дипно.
— Короче, одна из них называлась «Салемс-Лот». Написал ее…
— Стивен Кинг, — назвал автора Тауэр. Еще раз взглянул на пулю и положил на стол рядом с сахарницей. — Мне говорили, что он живет где-то неподалеку. Я купил два экземпляра «Лота» и три его первой книги, «Кэрри». Собирался поехать в Бридгтон и подписать их у него. Теперь, наверное, не получится.
— Я не понимаю, почему она такая ценная, — продолжил Эдди, и тут же воскликнул. — Ох, Роланд, больно!
Роланд проверял только что наложенную на ногу Эдди повязку.
— Не дергайся, — бросил он.
Тауэр не обратил внимания на их реплики. Эдди вновь развернул книготорговца в сторону его любимого конька, навязчивой идеи, самого дорогого в жизни. По разумению Эдди, Голлум из книг Толкиена сказал бы, «его прелести».
— Вы помните, что я говорил вам, когда мы обсуждали роман «Хоган», мистер Дин? Или «Доган», если вам так больше нравится? Я говорил, что стоимость редкой книги, или редкой монеты, или редкой марки, складывается из многих факторов. Иногда это всего лишь автограф…
— На вашем экземпляре «Салемс-Лот» подписи автора не было.
— Совершенно верно, потому что этот конкретный автор еще молод и не очень известен. Он может вырасти в большого мастера, а может и не вырасти, — Тауэр пожал плечами, словно говоря, что на все воля ка. — Но эта книга… видите ли, тираж первого издания составил лишь семь с половиной тысяч экземпляров, и почти все продали в Новой Англии.
— Почему? Только потому, что автор — уроженец Новой Англии?