Я глядела на него во все глаза; постепенно смысл его слов дошел до меня, к горлу подкатила тошнота.
— Считалось, что она была одна на яхте, — прошептала я. — А выходит, там был кто-то еще, и никто ничего не знал?
— Похоже на то.
— Кто это мог быть? — сказала я. — Ведь если бы кто-нибудь так надолго пропал, родственники бы знали? В то время об этом писали во всех газетах. Как могло случиться, что кто-то остался в каюте, а миссис де Уинтер нашли за много миль отсюда, и то спустя месяцы?
Капитан Сирл покачал головой.
— Я знаю не больше вас, — сказал он. — Нам известно одно: в яхте лежат чьи-то останки, и мы должны сообщить об этом в полицию. Боюсь, что дело будет предано гласности, миссис де Уинтер. Не представляю, как мы сможем этого избежать. Так неприятно для вас и мистера де Уинтера. Так несправедливо. Живете себе тихо и мирно, ничего не хотите — только быть счастливыми, и надо же, чтобы стряслась такая беда.
Теперь я знала, чем было вызвано мое дурное предчувствие. Не севший на мель корабль предвещал беду, и не плачущие чайки, и не тонкая черная пароходная труба, обращенная к берегу, нет. Угроза таилась в неподвижной темной воде, в том неведомом, что скрывалось под ней. В водолазе, спускавшемся в холодные безмолвные глубины и наткнувшемся на яхту Ребекки и ее мертвого спутника. Он дотрагивался до яхты, заглядывал в каюту в то самое время, как я сидела на утесе над морем, не ведая ни о чем.
— Если бы только не надо было ему говорить, — сказала я. — Если бы только мы могли скрыть все это от него!
— Вы же знаете, я бы с радостью, если бы это было возможно, миссис де Уинтер, — сказал портовый инспектор. — Но при сложившихся обстоятельствах приходится поступать вопреки личным чувствам. Я должен исполнить свой долг. Я обязан сообщить о найденном мертвом теле.
Он внезапно остановился — в комнату вошел Максим.
— Привет, — сказал он. — Что-нибудь случилось? Я не знал, что вы здесь, капитан Сирл. В чем дело?
Нет, больше выдержать я не могла. Я вышла из комнаты — чего еще ждать от трусихи? — и плотно закрыла за собой дверь. Я даже не взглянула Максиму в лицо. У меня осталось смутное впечатление, что он выглядит усталым, костюм измят, шляпы нет.
Я вышла в холл, подошла к входной двери. Джеспер шумно лакал воду из миски. Помахал хвостом, увидя меня, и продолжал пить. Затем помчался ко мне вприпрыжку и встал на задние лапы, положив передние на платье. Я поцеловала его в макушку, вышла и села на террасе. В нашей жизни наступил переломный момент, и я должна храбро встретить его. Я должна превозмочь свои старые страхи, свою стеснительность, свою неуверенность в себе, свое неизлечимое чувство неполноценности — все это надо теперь отбросить прочь. Если я потерплю неудачу теперь, я никогда уже не смогу победить. Другой возможности мне дано не будет. Я сидела, вонзив ногти в ладони и отчаянно, безнадежно, без слов молила о мужестве… сама не зная кого. Я просидела там минут пять, глядя на зеленые лужайки и кадки с цветами на террасе. На подъездной аллее снялся с места автомобиль. Должно быть, капитан Сирл. Сообщил свою новость Максиму и уехал. Я поднялась и медленно пошла через холл в библиотеку. Я не переставала перебирать в карманах ракушки, которые дал мне Бен. Теперь я крепко сжала их в пальцах.
Максим стоял у окна. Спиной ко мне. Я задержалась у двери. Он по-прежнему стоял отвернувшись. Я вынула руки из карманов, подошла к нему, стала рядом. Взяла его руку и прижала к своей щеке. Он молчал. Стоял, как стоял.
— Прости меня, — шепнула я. — Мне так стыдно, так стыдно…
Он не ответил. Его ладонь была холодна как лед. Я поцеловала ее, потом пальцы — один за другим.
— Я не хочу, чтобы это упало на тебя одного, — сказала я, — я хочу все с тобой разделить. Я повзрослела, Максим, за одни сутки. Детство осталось позади.
Он обнял меня одной рукой и крепко прижал к себе. Моя сдержанность была сломлена, застенчивость — тоже. Я стояла, уткнувшись лицом ему в плечо.
— Ты простил меня, да? — сказала я.
Наконец-то он заговорил:
— Простил, — сказал он. — За что я должен тебя простить?
— За вчерашний вечер, — сказала я. — Ты думал, что я сделала это нарочно.
— А, это, — сказал он. — Я и забыл. Я на тебя сердился, да?
— Да, — сказала я.
Он снова замолчал. Но все так же крепко прижимал меня к себе.
— Максим, — сказала я. — Разве мы не можем начать сначала? С сегодняшнего дня? Встретить все, что нас ждет, вместе? Я не прошу, чтобы ты меня любил, я не стану требовать невозможного. Я буду твой друг, твой товарищ, как мальчик. Мне не надо ничего другого.
Он стиснул мне щеки ладонями и поглядел на меня. Впервые я увидела, какое худое, изрезанное морщинами у него стало лицо, как неузнаваемо он изменился. Под глазами лежали огромные тени.
— Ты очень меня любишь? — сказал он.
Я не могла отвечать. Только смотрела неотрывно в ответ в его темные, полные муки глаза и бледное неузнаваемое лицо.
— Слишком поздно, моя девочка, слишком поздно, — сказал он. — Мы упустили свой шанс, да и невелик он был.
— Нет, Максим, — сказала я. — Нет.
— Да, — сказал он. — Все кончено. Это случилось.
— Что случилось? — спросила я.
— То, чего я всегда ждал. То, что виделось мне во сне и наяву, день за днем, ночь за ночью. Нам не суждено быть счастливыми, ни тебе, ни мне.
Он сел на диван возле окна, я опустилась на колени, положила руки ему на плечи.
— Я не понимаю тебя, о чем ты говоришь?
Он прижал ладони к моим рукам и заглянул мне в лицо.
— Ребекка выиграла, — сказал он.
Я, не сводя глаз, смотрела на него, сердце лихорадочно билось в груди, руки внезапно похолодели.
— Ее тень была между нами с первого дня, — сказал он. — Ее проклятая тень отталкивала нас друг от друга. Как я мог прижать тебя к себе вот так, девочка моя, моя маленькая любовь, когда в душе у меня всегда был страх, что это случится? Я помнил ее глаза, когда она взглянула на меня перед смертью. Я помнил ее медленную коварную улыбку. Еще тогда она знала, что это случится. Знала, что в конце концов она победит.
— Максим, — шепнула я. — О чем ты говоришь? Что ты хочешь мне сказать?
— Ее яхта, — сказал он. — Они нашли ее яхту. Водолаз нашел ее сегодня днем.
— Я знаю, — сказала я. — Капитан Сирл приехал и рассказал мне. Ты думаешь о мертвом теле, да? О скелете, который водолаз видел в каюте?
— Да, — сказал он.
— Значит, она была не одна, — сказала я. — Значит, на яхте был еще кто-то. И тебе надо узнать кто, да, Максим? В этом все дело?
— Нет, — сказал он. — Ты не понимаешь.
— Я хочу все с тобой разделить, любимый, — сказала я. — Я хочу тебе помочь.