— Кажется, у вас нож этого бедолаги, — сказала она.
— Да.
Нарезав колбасу и сыр, доктор сунул нож обратно в карман. Графиня положила по ломтику того и другого на отломанный кусок хлеба и откусила маленький кусочек — попробовать.
— Немного горчицы не помешало бы, — заявила она, поведя плечами. — Или икры на льду с водкой… но где их тут взять?
Они ели в тишине. Графиня, как и Свенсон, явно была голодна. Доктор наблюдал, как она жует, как ее проворные пальцы отправляют в рот очередной кусочек еды, как шевелится ее горло при глотании, — нет, графиня ди Лакер-Сфорца все же принадлежала к человеческому роду. Увидев в ней вполне земное, хотя и единственное в своем роде существо, доктор одновременно (помогли также круги у глаз от недосыпания и передряг, ненакрашенные губы тускло-красного цвета и непослушные пряди черных волос) впервые посмотрел на графиню как на женщину. Доктор нарезал остаток колбасы, улыбнулся, видя, как графиня хватает новые ломтики, и удивляясь, как запросто она стала вдруг компанейской, общительной; затем поймал себя на том, что разглядывает ее руки. Боль в голове прошла, но ее сменило растущее досадное желание. Он потянулся к бутылке, подвинул то, что внезапно выросло, лишив его свободы, выпил и попытался сменить тему своей внутренней беседы.
— Что вы подумали о стеклянной карточке? — спросил он. — Ее вытащили из моего кармана. Только не говорите, что не заглянули в нее.
— Зачем я буду вам это говорить? — Графиня потянулась к бутылке, сделала несколько глотков и поставила ее. — Я думаю, она вовсю старается предупредить вас.
— Почему?
— Потому что она идиотка.
— То есть она хочет спасти мою жизнь.
Графиня пожала плечами.
— Если бы она действительно думала о вас, если бы у нее была хоть малая толика искреннего сочувствия к вам, она оставила бы вам карточку, на которой Артур Траппинг удовлетворяет с ней свои животные инстинкты в классной комнате собственных детей. Вы бы прониклись их наслаждением… и возбудились бы, но тут же отшатнулись бы от зрелища. У вас, конечно, мороз подирает по коже при мысли об этом… о них… маленькие стульчики, запах мела и тетрадей оттесняется более пикантными ароматами, ее животные стоны, выделения… ну да вы знаете, как все это будет по-латыни.
Графиня неожиданно замолчала, глаза ее невинно округлились.
— Будь вы небезразличны миссис Дуджонг, она бы постаралась вас отвадить всеми средствами. Но вместо этого она пыталась объяснить… и тем самым вынесла вам смертный приговор.
— Вы так думаете?
— Да вы послушайте, как вы сами ее защищаете! Вопрос лишь в том, сделала она это сознательно или по глупости. Но в любом случае, доктор, это ее не красит!
У Свенсона не было ответа. Синюю карточку сунула ему в карман Элоиза… но какое может быть для нее оправдание? Как иначе истолковать нападение на него в доме Элоизиного дядюшки — ей пришлось открыто заявить, на чьей она стороне, так ведь? Но почему надо верить графине? Он еще раз бросил взгляд на силуэт остывающего тела шкипера.
— Как по-вашему, ждать нам визитеров из того большого дома на дороге?
— Зависит от того, кем был наш бедолага — просто сторожем на барже… или же выполнял какое-то задание, и тогда о нем начнут беспокоиться. — Она протянула руку к последнему кусочку сыра. — Кстати, вот почему нужно обязательно поддерживать огонь: пусть все думают, что он жив-здоров.
— А если бы я не появился?
— Но вы же появились, доктор.
— Вы что — верите в судьбу?
Графиня улыбнулась.
— Я верю в то, что фактам нужно смотреть в лицо. Я не из тех, кто предается фантазиям, если можно жить реальностью.
— Предметы на одеяле навели вас на мысль, что они захватили меня.
— Да с какой стати это должно меня волновать?
— Действительно, с какой?
Доктор Свенсон потянулся к бутылке, которая уже опустела на две трети.
— А что это за здание? Вы явно из-за него и сошли в Парчфелдт-парке.
— Так откровенно признаваться в своей неосведомленности… это говорит о плохой форме.
— Лучше посмотрите на себя, мадам. — Неужели сидр так быстро ударил ему в голову? — Вы что, думаете, я не вижу, как окаменело ваше правое плечо?
— Уверяю вас, я в полном порядке.
— Вы каждый раз брали бутылку левой рукой, хотя я ставил ее ближе к правой. Если вы ранены, я мог бы посмотреть, как вам помочь… вам будет легче убить меня, когда вы наконец решитесь на это.
— Или вам — меня.
— Если бы вы боялись этого, вас не было бы здесь.
Сделав запоздалый вывод, Свенсон понял, что его ударила по правой стороне головы женщина, стоявшая у него за спиной, что она вложила в удар всю силу, — и скорее всего, действовала правой рукой. Графиня не могла этого сделать, как не могла похитить Роберта Вандаариффа из Харшморта. Но если женщина, стоявшая рядом с Элоизой, все же похитила Роберта Вандаариффа из Харшморта вместе с картинами графа… то в шкафу он оказался после удара Шарлотты Траппинг!
Графиня оглядела дорогу, потом опять доктора, в ее фиолетовых глазах прыгали веселые искорки. Она словно приняла какое-то озорное решение и вытащила из сумки у себя за спиной бутылку и кусок ткани.
— Надо же, профессиональная сострадательность… Подождите минуточку — я только расстегну платье…
Доктор сразу понял, что от раны останется шрам. В другое время он непременно наложил бы шов, но сейчас просто промыл рану спиртом.
— Это не от стекла, — сказал он, когда графиня вздрогнула, но не от боли, а от холодных капель, попавших на кожу под платьем.
— Вы хотите сказать, что это сделал не Франсис? — Она перекинула волосы со спины на лицо, чтобы Свенсону было лучше видно. — Нет, не он. Это от неудачного прыжка в окно.
— На несколько дюймов выше — и стекло перерезало бы вам горло.
Графиня вытащила правую руку из платья. Пурпурный шелк, шурша, соскользнул по диагонали, обнажив корсет и немалую часть тела, которая под смоляными волосами казалась совсем белой.
— Как вам перевязка, которую мне сделали? — спросила она.
— Я думаю, вы неплохо постарались, перевязав себя сами, — ответил доктор, осторожно подводя пальцы под ее предплечье, чтобы завязать узел.
— Не я, — сказала графиня. — Кое-кто с крохотными пальчиками. Путь был долгий, и только мы вдвоем в вагоне.
На мгновение Свенсон неосторожно отдался этой мысли: он вдвоем с графиней в товарном вагоне. Сидеть с нею вдвоем у костра и то было нелегко. Но эта женщина вдвоем с Селестой… о чем они говорили… и что… что еще… неважно… все неважно, лишь бы только мисс Темпл вышла из этой переделки целой и невредимой. Лишь бы только он мог поверить в это…