Эта площадка была освещена, хотя и довольно тускло, но крохотный огрызок свечи все же позволял подниматься не на ощупь. Сначала взгляд мисс Темпл приковали к себе маленькие руки, сложенные чашечкой вокруг свечи, кожа их отливала желтизной. Потом она перевела глаза на призрачное личико, словно плывущее над пламенем. Франческа Траппинг.
Девочка молчала, и потому мисс Темпл поднималась, пока их головы не оказались на одном уровне. Потом она постаралась улыбнуться, словно тут не были слышны окружавшие их жуткие звуки и можно было запросто увести ребенка в безопасное место.
— Вы — та дама из большого дома, — сказала Франческа. Голос ее звучал совсем тихо, плечи подрагивали.
— Да, — сказала мисс Темпл, — и я проделала немалый путь, чтобы тебя найти.
— Мне здесь не нравится, — сказала девочка.
— Что же тут может нравиться — отвратительное место. А ты почему на лестнице?
— Они меня выставили.
— И они не боятся, что ты убежишь? Я бы на твоем месте убежала.
Мисс Темпл вгляделась в лицо девочки, но в свете огарка невозможно было понять, изменилось ли оно под воздействием стекла. Франческа покачала головой. Губы ее были сжаты очень плотно, став почти незаметными.
— Мне велели никуда не уходить, — ответила она.
— Подумаешь! — Визгливый крик словно распорол терпение мисс Темпл. — Кто это там?
— Я думаю, это он.
— А я уверена, что он это вполне заслужил, — сказала мисс Темпл.
Булькающий крик за дверью стих… и не осталось ничего, кроме звука работающих машин. Времени не было. Она взяла Франческу за руку. Девочка встала, но не сделала ни шагу.
— Нет, я не могу идти, — сказала она.
— Прекрасно можешь.
— Но та дама сказала, что я должна остаться.
— Я отведу тебя к твоим братьям.
— Они не нужны этой даме. Ей нужна я.
— А как насчет твоей матери?
— Но мама тоже сказала, чтобы я осталась.
— Наверняка она не это имела в виду. Родители нередко врут — ты ведь знаешь.
Девочка заговорила без умолку, лишь время от времени переводя дыхание, когда страх пересиливал желание говорить.
— Мамы так давно не было… все говорили, мы ее найдем… а когда нашли… мы слышали ее… она ничего не сказала… ничего не сказала мне… она говорила только с ними… а я не могла говорить… она мне не позволяла… и никто не говорит мне о папе… и мама стала совсем другая! Почему она не отведет меня домой?
Мисс Темпл увидела высохшие слезы на щеках девочки, ощутила вонь синей глины, испускаемую ее волосами.
— Не знаю. Но нас они не остановят. Идем.
Франческа указала огарком на дверь.
— Мы не можем!
— Глупости.
— Но эта дама сразу узнает! Меня поставили сюда и велели ждать.
— Кого ждать?
— Вас! — сказала Франческа. — Они все ждут!
В глазах девочки мелькнул ужас, но исчез так же быстро, как и появился, и лицо ее словно окаменело. Маленькая рука обмякла, огарок выпал из пальцев, и площадка погрузилась в темноту. Мисс Темпл все еще держала Франческу за руку, хотя и знала, что в одиночку ей девочку не унести, тем более по темной лестнице. Такая беспомощность бесила ее.
Первое холодное облачко мелькнуло в ее мозгу, как пролетающий мимо окна мотылек.
— Селеста… — прошептала девочка.
Мисс Темпл вздрогнула с отвращением: в изменившемся голоске была смерть Соумса и Росбарта, а еще — разложение ее собственного тела. Она сжала безответную руку девочки и, спотыкаясь, повела ее по последним ступенькам к двери. Переложив пистолет и ларец в другую руку, мисс Темпл нащупала дверную ручку. Не успела она прикоснуться к двери, как девочка захныкала.
— Не бойся. — Голос мисс Темпл звучал неприятно, зловеще. — Эти люди слабы, а слабакам всегда нужна хорошая порка.
Она распахнула дверь — и площадку затопил белый свет.
* * *
Картина, представшая перед мисс Темпл, поразила ее, напомнив один из тех тревожных снов, в которых собраны воедино персонажи из совершенно разных частей жизни, словно их вырезали из бумаги и поместили в одну рамочку: директор школы, горничная, солдат из гарнизона и несчастная Синтия Хобарт с плантации на другой стороне реки, и все они ели жаб, сидя в лодке, за руль которой должна была сесть сама мисс Темпл. В сновидениях такие неприятные компании всегда собирались, чтобы преподать нежелательный урок, показать ей, что она слишком горда, или жестока, или завистлива (зависть всегда была связана с Синтией), что такие чувства недостойны ее. Но в белом здании завода мисс Темпл увидела другое. Другое не только потому, что картина была совершенно реальной: пришлось наконец признать, что, невзирая на самые решительные усилия, последствий ей избежать не удастся. Она перешагнула через порог, не выпуская руки Франчески и ясно осознавая важность происходящего, как и в те минуты, когда она поднималась на палубу корабля для путешествия за море, когда каждый удар ее каблучков по трапу отзывался прощанием с островом — прощанием навсегда. Войдя, мисс Темпл положила конец тому, чем занимались все эти люди, так же бесповоротно, как крошечная запальная спичка инициирует выстрел осадного орудия.
Она оказалась в громадном зале, дальний конец которого сверкал яркими металлическими трубками, связанными воедино и питающими ряд серебристых машин. Из последних выходили черные шланги, подрагивавшие под напором жидкости и газа, похожие на рептилий, что выползают из промышленных джунглей. Сверкающие кожухи машин были откинуты, и от механизмов струился белый свет. Под каждым металлическим панцирем таился источник сияния: сверх-обогащенные столбики синей глины, которые приводили машины в действие, как некогда двигатель дирижабля. За машинами и вдоль боковых стен стояли солдаты в зеленой форме с карабинами в руках. Защитников завода отвели сюда, словно контроль над этим помещением означал контроль над всем предприятием.
На приподнятом помосте стоял Роберт Вандаарифф, возвышаясь, будто надалтарное изваяние. За ним на нескольких цепях висели три громадные металлические плиты, похожие на части непонятного триптиха. По обе стороны от магната располагались высокие медные короба, от которых исходило гудение, а у его ног лежали длинные деревянные ящики, выстланные оранжевым фетром. Вся эта картина напоминала собой странную икону некоей религии — безумной алхимической религии графа д'Орканца. Черные воспоминания графа шевельнулись в мисс Темпл, словно свора гончих на поводке. Каракули на металлических пластинах не давали ей покоя, а при виде багряно-красных ожогов Вандаариффа — вокруг глаз и вдоль носа — у нее словно комок застрял в горле. Стало понятно, что это были за крики: Роберт Вандаарифф только что прошел Процесс.
Рядом с Вандаариффом, словно ангел, витающий над грешной душой в чистилище, стояла стройная женщина с рыжеватыми волосами, в темном платье, подол которого был заляпан засохшей грязью. Подле нее маячил мужчина в плаще респектабельного коричневого цвета, его редкие волосы были оптимистично зачесаны наверх. Он постоянно крутил головой, стараясь не выпускать из виду и солдат, стоящих вдоль стен, и тех, что охраняли машины прямо у него за спиной.