Мейсон кивнул и посветил фонариком себе под ноги. Луч задержался на некогда заделанном и более светлом, чем остальная поверхность, участке. Николас вынул что-то из рюкзака и протянул Ситону. Это была саперная лопатка. Затем Мейсон кивнул в сторону светлого пятна:
— Бетон, щебень и земля. Попотеть, конечно, придется, но я рыл могилы на поле боя, а земля там была хуже некуда.
Ситон посмотрел на свои непривычные к физическому труду мягкие руки. А там наверху, на лестнице, уже вовсю бесновался зверь. И от его воплей волосы на голове у Пола встали дыбом, а по телу побежали мурашки.
— Мое имя — Гарри Грэб! Я разделал Танни под орех! Я здорово разделал его! И я разделаю любого, мертвого или живого! Ты выйдешь ко мне на бой? Или я слезу вниз к тебе?
Мейсон сунул в руки Ситона лопатку. Тот послушно взял ее. Затем Николас, смахнув пот со лба, поправил ремень автомата.
— Не ходи туда, — попросил Ситон.
— Если я не пойду, он сам спустится к нам, — бесстрастно ответил Николас, словно констатировал очевидное. — Тебе надо откопать останки мальчика и вынести их из дома. Сделай так, как велел тебе Ласкаль: похорони эти кости там, где дом больше не сможет на них влиять.
Мейсон еще раз кивком указал на лопатку в руках Ситона, затем перевел взгляд на потолок. От смертельной опасности, исходящей от зверя там, наверху, воздух в доме раскалился. В подвале уже было нечем дышать.
— А теперь, Ситон, мать твою, рой! Рой, как если бы от этого зависела твоя жизнь. Хотя, в общем-то, так оно и есть. Ты ведь ирландец! И пэдди. Наверное, тебе не составит особого труда вырыть эту хренову яму, — тяжело дыша, ухмыльнулся Мейсон.
Он направился к выходу из бильярдной. Его лицо лоснилось от пота. И от страха. Николаса одолевал не просто страх. Смертельный ужас. Однако он упрямо шел вперед, так как был храбрецом, даже когда трусил. Бравада помогала ему скрыть страх. Но Ситон ясно видел, что никакому страху не под силу скрыть беспримерную отвагу Ника Мейсона. Николас не отступит. Конечно нет. Он должен идти вперед. Такова его натура. Он всегда был таким. Ибо он солдат. Поэтому он выйдет на бой и сделает все, чтобы победить. У дверей Ник обернулся:
— Если я все-таки не справлюсь с ним, позаботься о Саре, Пол. Но смотри у меня, без глупостей. Если хоть пальцем тронешь ее, то, Богом клянусь, я еще вернусь и разделаюсь с тобой к такой-то матери!
Он уж было собрался идти, но Ситон остановил его:
— Постой-ка. Подожди. Я кое-что знаю о боксе. О его истории.
— Нет времени, приятель.
— Дьявол ведь любит игры?
Наверху кто-то то ли стучал, то ли скакал как сумасшедший.
— Он вообразил себя Гарри Грэбом. А Грэб был выдающимся боксером. Уже в первой схватке с Джином Танни он разделал его под орех. И в спаррингах с Дэмпси ни разу не ударил в грязь лицом. За всю свою спортивную карьеру Грэб лишь однажды оказался на лопатках. И всякий раз, выходя на ринг, брал свою тайну с собой. Гарри Грэб был слеп на один глаз.
А зверь наверху все выл, и они слышали, как под его когтистыми лапами трещит пол.
— Но это не Гарри Грэб, — возразил Мейсон. — Можно только молить Бога, чтобы это был он.
— Но он-то думает именно так! По крайней мере, в данный момент.
— Что, глаз был совсем слепой? — поинтересовался Мейсон.
— Абсолютно.
— Ты не помнишь какой?
— Помню. Как не помнить. Правый.
Мейсон нахмурился и кивнул. Затем подошел к Ситону, и они обнялись.
— К югу от дома есть ручей. Я похороню кости на другом берегу. Переберусь в узком месте. И буду тебя там ждать.
Наверху затрещали половицы. Зверь сделал первый шаг им навстречу. Обретя голос, тварь стала обретать форму. С потолка игрового зала посыпалась штукатурка.
«Оно выросло, — подумал Ситон. — С прошлого раза оно прибавило в весе».
— Копай, Пол, — спокойно бросил ему Мейсон с порога бильярдной. — Ради Сары. Ради спасения наших душ.
Он поцеловал дуло висевшего на груди автомата и, еще раз сказав: «Копай», скрылся.
Ситон, расставив для удобства ноги и покрепче сжав черенок лопатки, замахнулся и изо всех сил ударил острым концом. Не раз и не два пришлось ему вонзать лопату в неподатливый цементный пласт под ногами. Он натер ладони о шершавый черенок и мысленно пожалел, что не догадался поплевать на руки. Впрочем, от страха у него во рту так пересохло, что не набралось бы и капли слюны. Сверху доносились автоматные очереди, что-то тяжело бухало — очевидно, рвались гранаты. До Ситона уже донесся запах боя — удушливый, с металлическим привкусом. По рыку зверя он определил, что тот ошарашен, может, даже ранен и взбешен сверх всякой меры.
Ситон рыл и рыл, покрякивая от натуги. Он уже раздолбил цементную корку и теперь лопаткой выгребал камни из прохладного суглинка, углубляя отверстие. По красным пятнам на черенке Пол понял, что стер ладони в кровь, но это сейчас не имело значения. Лишь бы выжить, а кожа нарастет. Грохот наверху усиливался. Казалось, весь дом скрипит и трясется. Все вокруг ходило ходуном. Полы выгибались, стены вспучивались от ударов.
Неожиданно какофония диких звуков смолкла. От двери потянуло сквозняком, прошелестевшим по комнате и унесшимся прочь. Музыка между тем тоже прекратилась. Это насторожило Ситона. Штукатурка продолжала сыпаться ему на голову. Значит, бой еще не закончен. Вдруг тишину расколол дикий рев. Это был первобытный победный клич.
— Сюда, ирландец! — раздался хриплый голос. — Я иду к тебе!
Мейсон погиб. Пал в неравном бою. Ситон услышал, как убившая Ника тварь неспешно двинулась вниз. Ступени дрожали у нее под ногами. Ему снова послышалась музыка. Кажется, это был Эл Боули и квинтет «Горячий клуб». В любом случае, что-то невразумительное, безумное и до крайности неуместное.
В суглинке показалась белая косточка. Совсем маленькая, вроде кроличьей. Ситон, захлебнувшись слезами, послал хулу жестокосердному Богу за то, что тот не дал ему времени закончить миссию, ставшую для него святой обязанностью. Он оценивающе посмотрел на саперную лопатку, черенок которой стал скользким от его собственной крови. Оружие из нее никакое. Но другого все равно не было.
Звук шагов по ступеням становился все ближе. Ситон выпрямился и взял лопатку наперевес. И вдруг наверху снова раздался вопль. На сей раз человеческий. Это Мейсон, собрав остатки сил, бросил зверю последний вызов, а затем прошил его автоматной очередью. Тем самым он мстил за сестру. Но не только. «Падший ангел» ценой своей жизни решил получить спасение для Сары.
Темная вселенная содрогнулась от боли и ярости над головой Ситона. Каким-то чудом он отыскал в комнате бархатный мешок с бильярдными шарами и высыпал их. Затем опустился на колени возле ямы и пальцами стал просеивать глину в поисках драгоценных останков. Главное — как можно скорее унести их отсюда. Шум драки наверху уже стих. Пол складывал кости в мешок. Неторопливо и любовно, аккуратно и методично он наполнял мешок драгоценными косточками. Понемногу тяжесть в груди отпустила, и он понял, что собрал их все.