Глаза Каиафы расширились, он вскочил.

— Он так и сказал? «Надлежит исполнить всякую правду»?

— Да, — ответил Никодим. — «Надлежит исполнить всякую правду».

Каиафа отвернулся и скрестил руки на груди, глядя на залитые закатным солнцем стены Храма.

— Как он выглядит? Опиши его мне.

— Ничего особенного. — Фарисей пожал плечами. — Мне показалось, что он из Галилеи.

— Галилеянин! — воскликнул Каиафа, резко повернувшись к Никодиму.

— Деревенщина, — снова пожал плечами Никодим. — Его бы никто не запомнил, если бы не то, что произошло потом.

— Да-да, рассказывай.

— Погружающий возложил руку на голову этого человека и погрузил его в воду.

Никодим замолчал.

— Продолжай, — попросил Каиафа.

Фарисей старался не смотреть ему в глаза.

— Что такое?

— Не знаю, — ответил Никодим. — Не знаю, как объяснить. Не знаю даже, что именно рассказывать. Могу лишь сообщить, что я почувствовал, как… все замерло. Перестал дуть ветер, хотя было ветрено. Солнце померкло. Все вокруг будто стало исчезать: солнце, время, звуки…

Никодим замолчал и покачал головой, словно не верил самому себе.

— А потом он встал из воды. Одним движением, как будто вынырнул с большой глубины! Все были ошарашены, буквально все. Некоторые даже закричали от удивления. И я их понимаю: кто же так выныривает из миквы? Казалось, разверзлись небеса, и лицо его залил мерцающий свет, трепещущий, словно… словно птичье крыло, и раздался гром небесный.

— Гром, — скептически повторил Каиафа, пристально глядя на Никодима.

— Да, — беспомощно ответил тот, пряча взор.

— Гром и молния.

— Такого я никогда не видел. — Никодим развел руками.

Каиафа опустился на стену и оперся руками о колени.

— Что он сказал?

Никодим смотрел непонимающе.

— Человек, которого крестили, — уточнил Каиафа. — Что он сказал, вынырнув из воды?

— Ничего.

— Ничего?

— Да, — подтвердил Никодим. — Он постоял на месте, разведя руки в стороны, а его светящееся лицо было обращено к небесам, и глаза закрыты, будто он что-то слушал или ждал… или молился.

— Он что-нибудь сказал толпе?

— Нет. Просто пошел к берегу… и толпа расступилась, как Иордан перед Илией. И он прошел сквозь нее.

— Куда он пошел?

— Не знаю, — пожав плечами, ответил фарисей.

— Что сказал после этого Погружающий? Уверен, он что-нибудь сказал!

— Сказал.

— Ну? Что? — теряя терпение, спросил Каиафа.

— Он сказал: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира».

62

Западный Иерусалим, бульвар Руппин

Рэнд заполнил и подписал все бумаги, передал оссуарий и свиток профессору Елону, но безнадежно опоздал на встречу с Карлосом. Впрыгнув в «фиат», он достал мобильник и набрал номер Игаля Хавнера.

— Шалом, Игаль, — поздоровался он с другом, услышав его голос. — У этого парня есть мобильный? Мне надо ему позвонить. Я опоздал.

— Думаю, есть, — ответил Хавнер. — Однако его номер у меня в телефоне, и я не уверен, что смогу найти его, оставаясь на связи.

— Понимаю. У меня то же самое, — сказал Рэнд. — Можешь перезвонить мне и продиктовать номер? Мне не хотелось бы с ним разминуться.

— Я могу просто позвонить ему и от твоего имени предупредить, что ты задерживаешься.

— Так будет лучше всего, — согласился Рэнд.

— Сколько тебе нужно времени?

Рэнд как раз крутанул руль, чтобы не врезаться в запряженную ослом телегу.

— Минут десять-пятнадцать.

— Я скажу, чтобы он ждал тебя.

— Спасибо. Я твой должник, Игаль.

— Шалом.

— Шалом.

Сунув мобильник в карман, Рэнд поехал быстрее, направляясь в Тальпиот.

Через пару минут телефон зазвонил. Это был Игаль.

— Только что поговорил с Карлосом, — сказал он. — Он уже погрузил оборудование, так что тебе незачем туда спешить.

— Это здорово. Ну…

— Тебе еще зачем-нибудь туда надо?

— Думаю, нет. Просто хотел убедиться, что верну тебе все в целости и сохранности.

— Карлос говорит, он забрал все, что мы тебе одалживали. И сказал, привезет оборудование завтра.

— Завтра?

— Сегодня у него выходной. Он предложил съездить за оборудованием в обмен на «лендровер».

— Что ж, тогда мне точно туда не надо. Вернусь в отель.

— Как продвигается работа?

Рэнд обрисовал ситуацию — сначала рассказал про обнаруженный свиток, потом о реакции Жака Елона. Когда он упомянул это имя, Хавнер кашлянул.

— Он человек своеобразный, — заметил Игаль. — Но если ты действительно раскопал усыпальницу Каиафы, и особенно если найденный тобой свиток имеет какую-то ценность с точки зрения археологии, то Жак Елон — ценнейший специалист. Побольше бы таких, сам убедишься.

— Что ты имеешь в виду?

Мрачный смешок был ему ответом.

63

Южный Иерусалим, Тальпиот

Трейси забралась на пассажирское сиденье «лендровера».

— Ты же ничего ему не сказал про меня?

— Нет, — ответил Карлос. — Зачем?

Они уже погрузили в кузов последнюю деталь помоста, и Карлос предложил Трейси подбросить ее до отеля.

— Не стоит, — ответила она.

Некоторое время сидели молча. Карлос вырулил на дорогу и повернул в сторону «Рамат-Рахель». Наконец Трейси повернулась к нему.

— Тебе надо возвращаться в Тель-Мареша?

Карлос покачал головой.

— У меня сегодня выходной. — Он взглянул на нее и перевел взгляд на дорогу.

— Давай что-нибудь придумаем, — предложила она.

— Что придумаем?

— Ну, не знаю. Что-нибудь веселое. Я до того устала с тех пор, как сюда приехала. Здесь есть какие-нибудь развлечения?

— Полным-полно.

— Например?

— Я тебе покажу. Ты не хочешь позвонить отцу?