Чань выбил факел из удивленной руки и изо всей силы ударил человека под ребра, тот, ухнув, сложился пополам. За ним в дверях толпились драгуны, и Чань сунул факел в их лица, отчего те подались назад, и Чань сумел добраться до ручки двери. Прежде чем они успели что-либо сделать, он швырнул факел в комнату, надеясь попасть в занавески. Он захлопнул дверь, повернулся к седому, который в этот момент начал распрямляться, и ударил его тростью по голове. Человек вскрикнул от боли и поднял руки, чтобы защититься от следующего удара, что позволило Чаню еще раз ударить его под ребра, а потом отпихнуть в сторону — тот потерял равновесие и рухнул на землю, издав еще один яростный крик. Чань поспешил мимо него вдоль стены. Если ему повезет, то драгуны сначала попытаются погасить огонь, а потом уже бросятся за ним в погоню.
Не сбавляя шага, он завернул за угол. Харшморт представлял собой нечто вроде замкнутой подковы, и Чань теперь находился на правом ее окончании. В центре располагался сад, и он припустил в гущу его декоративных зарослей, стараясь как можно дальше оторваться от преследователей. Он был уверен, что днем у сада суровый и мрачный вид, здесь природа подчинялась строгим законам геометрии. Теперь, спасаясь со всех ног от погони, Чань подумал, что сей неприветливый лабиринт был создан исключительно для того, чтобы натыкаться на все эти бесконечные сооружения. Скамейки, фонтаны, кусты, тумбы неожиданно возникали перед ним из темноты и тумана. Но если ему удастся сейчас уйти от погони, его преследователям придется перегруппироваться и искать его повсюду, а значит, враги будут рассеяны и его шансы возрастут. Он остановился в тени подстриженного кустарника, боль немилосердно вцепилась в его легкие, как разбушевавшийся кредитор. У себя за спиной он услышал стук сапог и бросился бежать, пригибаясь и выбирая травянистые, а не гравийные дорожки. Ему пришло в голову, что, может быть, сейчас он находится над той самой огромной углубленной камерой. Оставили ли они вход туда из сада? У него не было времени, чтобы остановиться и выяснить это, но в любом случае туман был слишком густым, и он продолжил двигаться по саду в направлении противоположного крыла. Именно там он впервые и увидел Траппинга. Если события сегодняшней ночи носят более тайный характер, то, возможно, в том крыле сейчас никого нет.
Звук шагов приближался. Чань прислушивался, ждал, стараясь определить, сколько человек преследуют его. Драться с двумя или тремя вооруженными саблями драгунами на открытом пространстве было равносильно самоубийству, даже если бы его легкие не кровоточили. Согнувшись пополам, он быстро протопал вдоль кустарника высотой до пояса, а потом метнулся по гравийной дорожке в еще одну декоративную чащу. Несколько шагов по гравию должно было привлечь их внимание, и они, вероятно, пустились за ним, как стая гончих, а потому он тут же изменил направление в сторону дома, к ближайшей из стеклянных садовых дверей. Оказавшись под прикрытием еще одного ряда низких кустарников, он прислушался к звуку преследовавших его шагов, благодаря бога за то, что охрана не догадалась окружить сад со всех сторон. В то самое мгновение, когда он поздравлял себя с этим, где-то впереди него раздался звук, который Чань безошибочно определил как побрякивание ножен. Он молча выругался и вытащил кинжал из трости — неужели его заметили? Нет, вряд ли. Он прикинул, где находится драгун, — около низенькой конической сосны… Чань двинулся в том направлении. Он выглянул из-за дерева и увидел красный мундир.
Было ли дело в его прерывистом дыхании, или в запахе синих кристаллов, выдавшем его, или же в его собственной усталости, но, как только его руки обхватили драгуна, Чань понял, что предстоит борьба. Левой рукой он накрыл рот противника, чтобы заглушить крики, но правая его рука задела за плечо драгуна, а потому кинжал не сразу изготовился для нанесения удара. Человек попытался вывернуться, шлем свалился с его головы, он размахивал саблей, пытаясь найти какую-нибудь опору. В следующее мгновение Чань сбил его с ног, и клинок его кинжала уже был готов вонзиться в шею драгуна, но… вдруг он увидел, что человек, чью жизнь он держит в своих руках, — это Ривс.
* * *
Какое это имело значение? Солдаты Четвертого драгунского полка — его враги, продажные лакеи подлых и развращенных хозяев. Какое ему дело, что Ривс не по собственной воле оказался на их службе? Но Чань вспомнил, как по-человечески обошелся с ним Ривс в министерстве, и тут же понял, что ему делать, как понял и то, что его союз со Смитом будет разорван, если он начнет убивать драгун. Все эти соображения промелькнули в его голове за те мгновения, что потребовались ему, чтобы приблизить губы к уху Ривса и прошептать:
— Ривс, не двигайся. Молчи. Я тебе не враг.
Ривс прекратил сопротивляться. Чань понимал, что, возможно, через несколько секунд их обнаружат.
— Это Чань, — прошипел он. — Вас всех обманули. В доме женщина. Ее собираются убить. Я говорю тебе правду.
Он отпустил Ривса и отодвинулся от него. Ривс повернулся — лицо у него было бледно, пальцы держались за горло. Чань взволнованным шепотом сказал:
— Где капитан Смит — в Харшморте?
Их внимание привлек резкий звук, и Ривс повернулся. За его плечом Чань увидел плешивого с седыми бакенбардами, он вышел из-за кустов с карабином, а за ним следовала группа драгун. До них было довольно далеко — метров двадцать.
— Эй, там, — закричал человек. — А ну отойди!
Человек вскинул карабин к плечу и прицелился. Ривс повернулся к Чаню — на его лице было смятение, в этот момент в саду раздался оглушительный выстрел. Тело Ривса выгнулось в жуткой судороге и рухнуло на Чаня, лицо его исказила гримаса боли. Чань поднял глаза и увидел, что человек с карабином выбросил гильзу из патронника и завел в него новый заряд. Щелкнув затвором, он снова поднял оружие. Чань отпустил Ривса, драгун вяло повел ногами, словно этим можно было устранить вред, причиненный пулей, и упал на землю рядом с деревом.
Ночную тишину разорвал еще один выстрел. Чань бросился бежать, продираясь через кусты и пытаясь приблизиться к дому. Он не обманывал себя — знал, что там будет ничуть не безопаснее, но, по крайней мере, в доме было меньше возможностей для стрельбы. Прогремел третий выстрел, пуля просвистела рядом с ним, потом четвертый. Может быть, они на какое-то время потеряли его из вида? Он слышал лающий голос плешивого, кричавшего что-то солдатам. Добравшись до конца сада, Чань остановился перевести дыхание. Между тем местом, где он стоял на четвереньках, и ближайшей стеклянной дверью была открытая лужайка шириной метров в пять. Он будет целиком на виду все то время, что понадобится ему, чтобы добежать до двери и попытаться открыть ее. Опасность была велика. Стоит ему показаться из-за кустов, как его тут же пристрелят. Он оглянулся, чувствуя спиной приближение драгун. Нужно было найти какой-то другой путь.
* * *
Но мозг его отказывался работать. Он был в изнеможении — от боли, усталости, от смерти Ривса. Он посмотрел на стеклянные двери и весь собрался, готовясь к самоубийственному рывку. Они только и ждут, когда он обнаружит себя. Над стеклянными дверями на два этажа поднималась голая стена, и лишь выше располагался изящный, выходящий в сад эркер. Добраться до него не было ни малейшей возможности. Он представил себе, какой прекрасный вид открывается из этого окна. Может быть, там была комната Лидии Вандаарифф, вся в шелках и подушках. Он запомнил Лидию по своему прежнему посещению Харшморта — красивая молодая женщина. Интересно, лениво подумал он, невинна ли она, и тут же накатила волна отвращения, потому что он представил себе Карла-Хорста, с петушиным кукареканьем взгромоздившегося на Лидию. При этой мысли он тут же с ужасом снова вспомнил об Анжелике, о расстоянии, что вечно разделяло их, о том, что он не сумел ее уберечь. Он закрыл глаза, и финальные строки «Кристины» Дю Вина возникли перед его смятенным мысленным взором: