— Какую ты выбрал шахту, Роланд? «Глорию» или «Красную птицу-2»? — а поскольку стрелок сразу не ответил, добавил. — Разумеется, я пойму, если ты мне не ответишь…
— Не в этом дело, — прервал его Роланд. — Просто мы еще не решили.
— Но это будет одна из них?
— Да, какая же еще? — рассеянно ответил Роланд, начал сворачивать самокрутку.
— А вы попытаетесь забраться выше?
— Нет смысла, — ответил Роланд. — будет не тот угол, — он похлопал себя по груди, повыше сердца. — Надо попасть им сюда, помни об этом. В другие места… бесполезно. Пуля, даже пробив броню, не причинит зомби вреда.
— Это проблема, не так ли?
— Это возможность, — поправил его Роланд. — Ты знаешь каменистые осыпи, которые есть перед в входом в каждую из старых шахт, где добывались гранаты?
— Ага.
— Вот там мы и спрячемся. Ниже шахты. А когда они подъедут, встанем и… — указательным пальцем левой руки Роланд нажал на воображаемый спусковой крючок.
Улыбка осветила лицо бригадира ковбоев.
— Роланд, это блестящая идея!
— Нет, — возразил Роланд, — всего лишь простая. Но простота обычно дает наилучшие результаты. Я думаю, для них это будет сюрприз. Не успеют они очухаться, как полягут от наших пуль. Раньше это срабатывало. И нет причин, по которым не сработает вновь.
— Нет. Пожалуй, что нет.
Роланд огляделся.
— Лучше нам об этом не говорить, Бен. Я знаю, тебе можно доверять, но…
Резиновый мячик подкатился в ногам Слайтмана. Его сын, улыбаясь, вскинул руки.
— Па! Брось его!
Бен бросил, сильно. Мяч полетел, как тарелка Молли в истории деда Тиана. Бенни подпрыгнул, поймал мячик одной рукой, рассмеялся. Слайтман тепло улыбнулся сыну и посмотрел на Роланда.
— Они — хорошая пара? Твой мальчик и мой?
— Ага, — губы Роланда чуть искривились, почти что в улыбке. — Почти как братья, все так.
6
Ка-тет направился к дому священнику. Ехали они в ряд, чувствуя, что на них смотрит весь город. Смерть на лошадях, вот кого видели в них.
— Ты доволен тем, как все прошло, сладенький? — спросила Сюзанна Роланда.
— Пожалуй, — ответил он и начал сворачивать самокрутку.
— Я бы тоже хотел попробовать, — подал голос Джейк.
Сюзанна коротко глянула на него.
— Прикуси язык, сладенький… тебе еще нет тринадцати.
— Мой отец начал курить в десять.
— И умрет, скорее всего, не дожив до пятидесяти, — отрезала Сюзанна.
— Невелика потеря, — пробормотал Джейк, но с повторной просьбой обращаться к Роланду не стал.
— Как Миа? — Роланд зажег спичку, чиркнув по ногтю. — Ведет себя спокойно?
— Если б не вы, парни, не знаю, поверила бы я, что такая дамочка когда-либо существовала.
— И живот не беспокоит?
— Нет, — Сюзанна полагала, что у всех свои правила насчет лжи. Ее правило заключалось в краткости: если уж лжешь, говори, как можно меньше. Если у нее в животе и сидел малой, какой-то монстр, пусть они волнуются о нем через неделю. Пока же у них и так хватало забот. Так что, незачем им знать о редких коротких схватках, которые периодически донимали ее.
— Тогда все хорошо, — кивнул стрелок. Какое-то время они ехали молча, потом он добавил. — Надеюсь, парни, вы умеете копать. Скоро нам придется поработать лопатой.
— Будем рыть могилы? — спросил Эдди, сам не знал, шутит он или нет.
— Очередь могил придет позже, — Роланд посмотрел на небо, но облака уже наползли с запада и закрыли звезды. — Главное, помнить, что могилы роют победители.
1
Поднявшись из темноты, печальный и обвиняющий, его ушей достиг голос Генри Дина, великого мудреца и знаменитого наркомана.
— Я в аду, брат! Я в аду, не могу добыть дозу и все это твоя вина!
— Как думаешь, сколько нам придется тут пробыть? — спросил Эдди Каллагэна. Они только что вошли в Пещеру двери, а младший брат великого мудреца, как игральными костями, уже бренчал в руке двумя патронами, которыми ему не терпелось заткнуть уши. Решающее собрание прошло накануне вечером, и, когда Эдди и отец Каллагэн выезжали из города, Главная улица удивила их необычной тишиной. Словно жители Кальи попрятались от себя, потрясенные тем, что они сотворили прошлым вечером.
— Боюсь, какое-то время мне потребуется, — признал Каллагэн. Оделся он скромно, неброско, в нагрудный карман положил все американские деньги, которые им удалось собрать: одиннадцать мятых долларов и пару четвертаков. Он подумал, что судьба сыграет с ним злую шутку, если, выйдя из двери, он попадет в Америку с Линкольном на долларовом банкноте и Вашингтоном — на пятидесятке. [77] — Но, думаю, мы сможем разбить поиски на этапы.
— Возблагодарим Бога за маленькие радости, — Эдди вытащил из-за шкафа Тауэра розовый мешок. Поднял обеими руками, начал поворачиваться, остановился. Брови его сошлись у переносицы.
— Что такое? — спросил Каллагэн.
— Там что-то есть.
— Да, ящик.
— Нет, что-то в мешке. Думаю, зашито в материю. На ощупь — камешек. Может, это потайной карман.
— Может, — согласился Каллагэн. — Только у нас нет времени разбираться, что там такое.
Однако, Эдди вновь нажал на таинственный предмет. На камень вроде бы не похоже. Но где-то он соглашался с Каллагэном. Тайн и загадок у них и так хватало. Так что эту следовало отложить на другой день.
Когда Эдди вытащил деревянный ящик из мешка, в сердце заполз холодок.
— Я ненавижу этот шар. У меня такое ощущение, что он собирается набросится на меня и съесть, как… пирожок.
— Скорее всего, может, — кивнул Каллагэн. — Если ты почувствуешь, что происходит что-то ужасное, Эдди, захлопни крышку.
— Если захлопну, ты застрянешь на той стороне.
— Едва ли она будет для меня чужой, — Каллагэн смотрел на ненайденную дверь. Эдди слышал своего брата, Каллагэн — свою мать, что-то выговаривавшую ему, называющую его Донни. Он терпеть не мог, когда его звали Донни. — Я просто подожду, пока дверь откроется вновь.