Она взяла со стола три или четыре листка, сцепленных скрепкой. С множеством имен и фамилий. Просмотрела первый листок, перешла ко второму, потом к третьему.
— Дипно! — воскликнула она. — Есть такой. А теперь… сейчас посмотрю, нет ли второго…
— Это неважно, — остановил ее Каллагэн. Внезапно ему стало не по себе, словно на той стороне что-то пошло не так. Он глянул через плечо, но увидел только дверь, пещеру и Эдди, сидящего скрестив ноги, с книгой на коленях.
— Кто-то гонится за вами? — с улыбкой спросила почтмейстерша.
Каллагэн рассмеялся. Смех показался ему деланным, натужным, но почтмейстерша вроде бы ничего не заметила.
— Если я напишу Эрону записку и положу в конверт с маркой, вы передадите ему мое письмо, когда он в следующий раз заглянет на почту? Или мистеру Тауэру, если придет он.
— О, покупать марку нет никакой необходимости, — ответила женщина. — С радостью передам.
Да, он словно вновь оказался в Калье. Такое же радушие. Внезапно ему очень понравилась эта женщина. Ну, очень понравилась.
Каллагэн прошел к стойке у окна (дверь при этом развернулась, чтобы вновь оказаться у него за спиной), написал короткую записку, представившись другом человека, который помог Келвину Тауэру решить вопрос с Джеком Андолини. Посоветовал Дипно и Тауэру оставить автомобиль там, где он стоит, оставить свет в доме, который они сняли, а самим устроиться где-нибудь по соседству, в амбаре, сарае, какой-нибудь лачуге. И перебраться туда незамедлительно. «Положите записку с указанием, как вас найти, под коврик у водительского сидения вашего автомобиля или под нижнюю ступеньку заднего крыльца. Мы с вами свяжемся». Он надеялся, что все делает правильно. Они не обговаривали такие подробности, он не ожидал, что придется обучать Тауэра и Дипно азам конспирации. Подписался, как и велел Роланд: «Каллагэн из Эльда». А потом, пусть тревога и усилилась, добавил еще пару строк: «Этот поход на почту должен стать ПОСЛЕДНИМ. Как можно быть такими глупцами?»
Положил записку в конверт, написал на нем: «ЭРОНУ ДИПНО, ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ». Вернулся к стойке.
— Я с радостью куплю марку.
— В этом нет необходимости, с вас два цента за конверт, и мы в расчете.
Он дал ей пятицентовик, полученный в магазине, получил три цента сдачи и направился к двери. Обычной двери.
— Удачи вам, — крикнула вслед почтмейстерша.
Каллагэн обернулся, чтобы сказать спасибо. Увидел, что дверь в пещере по-прежнему открыта. Кого не увидел, так это Эдди. Эдди из пещеры исчез.
6
Каллагэн повернулся к двери между мирами, как только покинул почту. Обычно так не получалось, обычно дверь ушла бы ему за спину, но она, похоже, знала, когда он хочет пройти сквозь нее. И в этом случае осталась на месте, когда он поворачивался к ней лицом.
Как только он ступил в пещеру, в уши ударила мелодия колокольцев, блокирую способность мыслить. Из темных глубин закричала мать: «Видишь, Донни, ты ушел и позволил этому милому мальчику покончить с собой! Он навечно останется в чистилище, и это твоя вина!»
Каллагэн ее не слушал. Он метнулся к выходу из пещеры, зажав под мышкой номер «Пресс-герольд», купленный в магазине Ист-Стоунэма. Успел заметить, почему крышка ящика не захлопнулась, оставив его в Ист-Стоунэме, штат Мэн, в 1977 году. Из-под крышки торчала толстая книга. Прочитал Каллагэн и название: «Четыре коротких романа о Шерлоке Холмсе». А потом выскочил в солнечный свет.
Поначалу увидел только валун на тропе, ведущей к пещере, и с ужасом подумал, что мать сказала правду. Потом посмотрел налево. Эдди стоял в десяти футах, в конце узкой тропы, обрывающейся пропастью. Подол его вытащенный из джинсов рубашки трепало о рукоятку большого револьвера Роланда. Обычно резкое, где-то похожее на лисью мордочку лицо, теперь выглядело одутловатым, напрочь лишенным каких-либо эмоций. Взглядом он напоминал боксера, отправленного в нокаут. Ветер отбросил волосы за уши. Он качнулся вперед… потом рот чуть затвердел, взгляд стал более осмысленным. Он ухватился за выступ скалы и подался назад.
«Он борется, — подумал Каллагэн. — Я уверен, борется изо всех сил, но проигрывает».
Крик точно отправил бы Эдди в пропасть; об этом Каллагэна предупреждала интуиция стрелка, наиболее обостренная в момент кризиса. И вместо того, чтобы кричать, он рванул по тропе и ухватился рукой за подол рубашки в тот самый момент, когда Эдди вновь качнуло вперед, только на этот раз он убрал руку со скального выступа и прикрыл ею глаза, словно говоря: «Прощай, жестокий мир!»
Если бы рубашка порвалась, Эдди Дин, несомненно, выбыл бы из большой игры ка, но возможно, материя, из которой шили рубашки в Калье Брин Стерджис (во всяком случае, сшили ту, что носил Эдди), служила ка. Так или иначе, но рубашка не порвалась, когда Каллагэн потянул подол на себя, со всей его недюжинной, обретенной во время многолетних странствий силой. Не просто потянул — дернул, а потом сжал в объятьях молодого человека, уже после того, как его голова стукнулась о скальный выступ, за который тот совсем недавно держался рукой. Ресницы Эдди дрогнули, он посмотрел на Каллагэна, как на совершенного незнакомца. Потом что-то пробормотал, вроде: «Онритягутеть».
Каллагэн, держа Эдди за плечи, крепко тряхнул его.
— Что? Я тебя не понимаю! — он и не хотел понимать, но ему требовалось установить контакт, необходимый для того, чтобы вывести Эдди в состояния, в которое его загнал этот жуткий шар, что лежал в ящике. — Я… тебя… не понимаю!
На этот раз ответные слова прозвучали четче.
— Он говорит, я могу долететь до Башни. Ты должен меня отпустить. Я хочу лететь к Башне!
— Ты не можешь летать, Эдди, — уверенности в том, что до Эдди дошел смысл сказанного им, не было, поэтому он наклонился к Эдди, пристально глядя ему в глаза. — Он пытался тебя убить.
— Нет, — начал Эдди, а потом его взгляд стал осмысленным. Его глаза, находящиеся в каком-то дюйме от глаз Каллагэна, широко раскрылись. — Да.
Каллагэн выпрямился, не убирая рук с плеч Эдди.
— Ты оклемался?
— Да, пожалуй. Я держался, отец. Клянусь, держался. То есть колокольцы доставали меня, но в принципе все было хорошо. Я даже взял книгу и начал читать, — он огляделся. — Господи, надеюсь, я не бросил ее в пропасть. Тауэр снимет с меня скальп.
— Нет, не бросил. Ты сунул ее в ящик, и только это нас и спасло. Иначе дверь закрылась бы, а ты превратился в клубничный джем на дне пропасти, пролетев каких-то семьсот футов.
Эдди посмотрел вниз и побледнел, как мел. Каллагэн потом корил себя за свою прямоту, потому что мгновением позже Эдди проблевался на его новые сапоги.