— Сколько времени прошло?
— Несколько минут.
— Скажи, милая, телефонистка не может нас подслушать?
— Не думаю, последняя была уволена как раз из-за этого.
— В таком случае, слушай внимательно. Мне не хотелось говорить тебе об этом раньше, но… может случиться, что тебе будет нехорошо. — Она молчала. — Герми предупредил меня, что у тебя, вероятно, будет рвота, как в первый раз. Возможно, кроме того, ощущение жжения в горле и боли в желудке. Не пугайся. Это будет означать, что лекарство действует. Главное, не зови никого… Ты сердишься на меня, Дорри? — добавил он, так как она продолжала молчать.
— Нет.
— Завтра увидимся?
— Да.
После паузы она сказала:
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Дорри.
9
На следующее утро, входя в аудиторию, он чувствовал себя в отличной форме. Погода была прекрасная, солнце заливало комнату. Студенты смеялись, перекликались, говорили о завтрашнем бейсбольном матче и бале, который должен был его завершить.
В углу шептались три девушки. Может быть, они говорили о Дороти? Это было маловероятно. Кому могло прийти в голову стучаться к ней с самого утра? Ее обнаружат не раньше, чем через несколько часов. И все же он вздохнул с облегчением, когда девушки расхохотались.
Нет, до обеда ничего не случится. Только тогда ее соседки заметят, что Дороти Кингшип пропускает уже вторую трапезу. Да и это не обязательно… Многие студентки жертвуют завтраком, чтобы поспать подольше, а обедают в ресторане. Вдобавок, у Дороти нет близкой подруги, которая стала бы беспокоиться. Нет, если повезет, то ничего не произойдет до того, как позвонит Эллен.
Вчера вечером, после разговора с Дороти, он опустил в почтовый ящик письмо, адресованное Эллен Кингшип. Письма в первый раз вынимают в шесть часов утра. Колдуэлл находится на расстоянии ста пятидесяти километров от Блю-Ривер, следовательно, это письмо будет доставлено после полудня.
Если бы к Дороги вошли утром, то могло случиться, что Эллен, предупрежденная отцом, выехала в Блю-Ривер до прихода письма. Это осложнило бы дело, но такой риск был неизбежен.
Вскрытие, очевидно, будет обязательно. Оно обнаружит двухмесячную беременность, а также присутствие в организме большой дозы мышьяка, то есть, причину и способ самоубийства. Для полиции этого должно быть достаточно. Расспросы в городских аптеках ни к чему не приведут. Доберутся, вероятно, и до факультета фармакологии, но и там вряд ли добьются успеха, даже если покажут студентам фотографию Дороти…
Расследование, конечно, будет, и его вызовут. Их видели вместе, правда, не очень часто. После прошлогодней неудачи, не желая заслужить репутацию охотника за приданым, он был очень осторожен: водил ее, в основном, в кино, к себе или в такие тихие местечки, как «У Гидеона». Чаще всего они встречались в парке.
Да нет, все будет хорошо. Даже если у полиции останутся некоторые сомнения, то письмо Дороти к сестре их устранит…
Открылась небольшая боковая дверь. Страницы его блокнота зашевелились от легкого движения воздуха. Он повернул голову, чтобы посмотреть, кто вошел. Это была Дороти.
Кровь бросилась ему в голову, как поток лавы. Он наполовину поднялся с места. Лицо его горело, грудь, казалось ему, сковала глыба льда. Дороти! Такая же, как обычно, в зеленом свитере и плиссированной юбке. Дороти, приближавшаяся к нему с удивленным видом.
Его блокнот соскользнул на пол. Он нагнулся, чтобы поднять его, стараясь перевести дыхание. Вот, значит, как! Она не выпила того, что он ей дал! Девка! Проклятая девка! А письмо к Эллен? Пропади все пропадом!
Он услышал, как она опустилась на свободное место рядом, потом ее шепот:
— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
Подняв блокнот, он выпрямился. Кровь отлила от его лица, все тело покрылось холодным потом.
— Ты так бледен! Что с тобой? — повторила она.
Студенты начали оборачиваться. Он сделал отчаянное усилие и заставил себя пробормотать:
— Ничего… Все нормально…
— Но у тебя такое лицо…
— Сейчас пройдет… Просто мой шрам… — Он прикоснулся к боку. — Мой шрам иногда дает о себе знать.
Ее лицо утратило выражение беспокойства. Вырвав листок из блокнота, она нацарапала на нем несколько слов и протянула ему. Он прочел:
«Капсулы не подействовали».
Лгунья! Мерзкая лгунья! Он скомкал листок с такой силой, что ногти впились ему в ладонь. Нужно быстро все обдумать! Опасность была так велика, что он не мог сразу охватить ее во всем объеме. Эллен получит письмо к трем часам дня, может быть, к четырем… Она позвонит Дороти. «Что означает это письмо?» — «Какое письмо?» Эллен прочтет ей ту фразу. Дороти узнает ее. Что она сделает? Попросит у него объяснения? Или догадается о правде и тогда расскажет обо всем Эллен… отцу? Если она сохранила капсулы, то его арестуют за попытку совершить убийство.
Он понимал, что она ждет его реакции. В свою очередь вырвал листок из блокнота и написал, испытывая при этом холодную ярость:
«Мы сделали все, что могли, остальное не в нашей власти. Поженимся сегодня же, как договаривались».
Она прочла и подняла на него сияющий взгляд. Он ответил натянутой улыбкой.
Было еще не слишком поздно. Люди пишут иногда предсмертные письма, а потом действуют, как обычно, чтобы сбить с толку. Он бросил взгляд на часы — девять двадцать. Эллен получит письмо никак не раньше трех часов. Значит, у него в запасе ровно пять часов сорок минут. Теперь и речи не может быть о каких-то тонких комбинациях. Следует действовать… Действовать со всей возможной быстротой.
10
В десять часов они вышли на университетскую лужайку, звеневшую от веселых криков студентов. Три девушки, облаченные в причудливую форму, прошли мимо. Первая била деревянной поварешкой по металлическому котлу, как по барабану, две другие несли плакат с объявлением праздничной иллюминации в честь завтрашнего бейсбольного матча.
— Бок все еще болит? — робко спросила Дороти.
— Немного.
— Это часто бывает?
— Нет! Успокойся, ты выходишь замуж не за инвалида.
— В котором часу мы будем регистрироваться? — спросила она, сжимая его руку.
— Около четырех.
— А это не поздно?
— Почему ты так думаешь?
— На это требуется время, а в пять часов учреждения уже закрываются.
— Нет, это очень быстро. Нам придется только заполнить карточки, а потом уже все проще простого.
— Я захвачу с собой свидетельство о рождении, чтобы доказать, что мне больше восемнадцати.
— Правильно.