Он направился к ближайшему лифту, Дороти поспешила за ним. Она хотела взять его за руку, но он, должно быть, не заметил ее движения, потому что не переложил чемодан, который нес, в другую руку.
Кабина лифта была уже почти полна. Дороти вошла первой. Он слегка подался назад, пропустив перед собой пожилую даму, которая ласково посмотрела на него, растроганная такой учтивостью, редкой среди современных молодых людей. Но ее лицо выразило разочарование, когда, войдя в лифт, он не снял шляпы. Дороти улыбнулась ему, в ответ он только слегка прищурил глаза.
На шестом этаже они вышли из лифта — он первым, вслед за ним два бизнесмена с портфелями, которые сразу повернули направо, и, наконец, Дороти.
— Эй, подожди меня, — смеясь воскликнула она, в то время как закрывались двери лифта.
Он быстро шел налево по коридору, как будто был один. Когда Дороти позвала его, он смущенно улыбнулся, и она, продолжая смеяться, взяла его под руку. Глядя поверх ее головы, он увидел, как оба бизнесмена исчезли за углом коридора.
— Бежишь? — поддразнивая, спросила Дороти.
— Прости меня, — сказал он с легкой улыбкой, — я немного нервничаю.
Они шли под руку по коридору. Дороти читала вслух номера на дверях: 620… 618… 616… Новый поворот привел их к номеру 604, расположенному напротив лифта. Он нажал на ручку, но дверь не поддалась. Тогда они посмотрели на застекленную табличку у двери, и Дороти жалобно охнула.
— Проклятье! — воскликнул он. — Мне следовало сначала позвонить. Без двадцати пяти час, — добавил он, посмотрев на часы.
— Ждать целых двадцать пять минут, — сказала Дороти. — Уж лучше спуститься вниз.
— Эта толпа на улице… — пробормотал он. — О, я что-то придумал!
— Да?
— Крыша! Мы можем подняться на крышу… Такой ясный день! Вид оттуда будет потрясающий!
— Ты не думаешь, что это запрещено?
— Ну, если нас никто не задержит… Пошли, — сказал он, поднимая чемодан. — Сможешь бросить на белый свет последний взгляд свободной женщины.
Она улыбнулась ему, и они вернулись к лифтам. Вскоре показалась одна из кабин, стрелка ее была направлена вверх. На четырнадцатом этаже поток людей, как бы случайно, разъединил их. Они подождали, пока все не удалились, потом Дороти прошептала с заговорщическим видом: «Идем!» Игра начинала увлекать ее.
Им пришлось обойти почти весь этаж, прежде чем они отыскали дверь с надписью «Лестница». Открыв ее, они очутились на площадке металлической лестницы, которая с самого низа вела на крышу. Дверь беззвучно закрылась за ними, оставив их в полутьме. Они поднялись на восемь ступеней, увидели новую площадку, вскарабкались еще на восемь и оказались перед тяжелой дверью из красновато-коричневого металла.
— Думаешь, она заперта на ключ?
— Вряд ли.
Он нажал на ручку, толкнул дверь плечом. Она не поддалась.
— Запачкаешься.
Он опустил чемодан на пол, разбежался и снова толкнул дверь.
— Давай лучше уйдем, — произнесла Дороти, — эту дверь, должно быть, не открывали с…
Сжав зубы, он отступил и всей тяжестью налег на дверь. Она заскрипела и отворилась. Ярко-синее небо ударило им в глаза, почти ослепив их после темноты лестницы. Они услышали шелест крыльев и увидели голубей, которые разлетелись в разные стороны.
Округлым жестом метрдотеля, предлагающего лучший столик, он указал на крышу. Улыбаясь, она взяла протянутую руку, легко переступила через порог и очутилась на асфальтированной террасе.
11
Он не испытывал ни малейшей нервозности. Минутная паника перед упрямой дверью сменилась абсолютным спокойствием, как только она открылась. Все шло великолепно, без помех, без ошибок.
Войдя на террасу, он не полностью закрыл дверь: так легче будет уйти, нельзя будет терять ни минуты. Нагнувшись, он передвинул чемодан так, чтобы можно было поднять его одной рукой, в то время как другой он будет открывать дверь. Разгибаясь, он почувствовал легкое дуновение, снял шляпу и положил ее на чемодан.
Да, можно сказать, что он подумал обо всем. Вот так люди и попадаются! Достаточно порыва ветра, чтобы шляпа слетела и очутилась рядом с телом. Именно такие детали способствуют раскрытию самых хитроумных преступлений. Но он все предвидел… Он провел рукой по волосам, пожалев при этом, что не может увидеть себя в зеркале.
— Подойди же, посмотри!
Он подошел, обнял ее за плечи и наклонился над парапетом. Двумя этажами ниже широкая терраса, облицованная красным кирпичом, огибала все здание на высоте двенадцатого этажа. Падение с двух этажей? Явно недостаточно! Он обернулся, посмотрел на крышу.
Вся ее площадь, пятьдесят квадратных метров или около того, была ограничена кирпичным парапетом с краем из белого камня. Такой же парапет окружал вентиляционную шахту — квадратное отверстие метров в десять шириной в центре крыши. Справа возвышалась цистерна. Слева, на светлом небе вырисовывался черный силуэт радиобашни. Прямо перед ней — дверь на лестницу. С другой стороны вентиляционной шахты находилось большое строение, где помещались механизмы лифтов. На крыше было множество дымовых и вентиляционных труб, вздымавшихся, как маяки в океане асфальта.
Отойдя от Дороти, он приблизился к шахте и нагнулся над парапетом. Четыре отвесные стены спускались в маленький дворик, заставленный мусорными контейнерами и фанерными ящиками от овощей. Заметив поблекший от дождя спичечный коробок, он толкнул его в пустоту. Коробок падал, падал, падал, пока наконец не исчез. Потом он бросил внимательный взгляд на стены шахты. В трех из них были прорублены окна. Четвертая совпадала, видимо, с лифтами и была глухой. Самое подходящее место… И ближе всего к лестнице… Он побарабанил пальцами по парапету и нахмурил брови, обнаружив, что он выше, чем ему казалось.
— Как здесь тихо, — сказала Дороти, подходя и беря его за руку.
Он прислушался. Тишина сперва показалась ему абсолютной, но, напрягая слух, он различил пульсирующий шум лифтов, вибрацию ветра в проводах, отдаленное жужжание вентилятора…
— Есть у тебя сигареты? — спросила она.
Он опустил руку в карман, нащупал смятую пачку, но не вытащил ее.
— Нет. А у тебя?
— Погоди-ка.
Она пошарила в сумке, отодвинула золотую пудреницу, бирюзовый платочек и вынула, наконец, сигареты. Оба закурили.
— Дорри, — заговорил он, — я хотел тебе кое-что сказать… по поводу этих капсул.
— Что именно? — спросила она, бледнея.
— Я счастлив, что они не подействовали. В самом деле, счастлив.
— Счастлив?
— Да. Вчера вечером, когда я тебе позвонил, я хотел сказать, чтобы ты их не принимала, но ты уже успела это сделать.
«Признайся же, — подумал он. — Освободись от этого бремени… Ведь оно тяготит тебя.»