– Да.
Хазелиус кивнул:
– Раз так… – Он задумался, взглянул на Кейт и улыбнулся ей. – Ты правильно сделала. Но ловлю тебя на слове. – Он взглянул на Форда: – Я знаю, что ты человек честный. Добро пожаловать в нашу команду! На сей раз – по-настоящему. Теперь и ты должен хранить тайну. – Его глаза пристально всматривались в Форда.
Тот старался сохранять спокойствие и не краснеть. На лице Кейт отразилось странное чувство: не то надежда, не то опасение, но определенно не гнев.
– Поговорим об этом позднее, Уайман. – Хазелиус убрал руку с плеча Форда и повернулся к Уордлоу: – Тони, похоже, мистер Форд все же составит нам компанию.
Охранник с бесстрастным лицом молчал.
– Тони?
– Да, сэр, – последовал сдержанный ответ. – Понял.
Проходя мимо, Хазелиус многозначительно посмотрел на Уордлоу. Тот ответил ему равнодушным холодным взглядом.
Огромная титановая дверь опустилась и с гулким грохотом автоматически заперлась. Перед лицом Кена Долби покачивался влажный воздух, пахнувший пещерами, мокрым камнем, теплым электронным оборудованием, машинным маслом и угольной пылью. Долби глубоко вдохнул хмельной, пьянящий запах. Запах «Изабеллы».
Ученые направились к «мостику». Долби остановил Хазелиуса.
– От магнита сто сорок поступил сигнал тревоги. Думаю, ничего страшного не приключилось. Поеду взгляну на него.
– Сколько на это уйдет времени? – спросил Хазелиус.
– Меньше часа.
Хазелиус дружески похлопал Долби по спине:
– Хорошо, Кен. Как только управишься, дай нам знать. Будем ждать от тебя вестей. С запуском повременим.
Долби кивнул и остановился посреди пещеры. Группа ученых скрылась в центре управления. Дверь за ними закрылась, и по огромному пространству разнеслось эхо.
В наступившей тишине Долби еще раз вдохнул ароматный воздух. Он возглавлял группу проектирования «Изабеллы» – давал указания дюжине инженеров, кандидатов наук, разрабатывавших отдельные подсистемы и суперкомпьютер. Команда была довольно большая, однако руководил ею с самого начала один он, поэтому знал каждый дюйм «Изабеллы», каждый ее изгиб, каждую вогнутость. Она была его творением, его машиной.
Овальный вход в туннель «Изабеллы» светился бледно-голубым сиянием. Извилистые ленты пара расползались во все стороны и постепенно исчезали. В туннеле, прямо возле входа, темнела сине-серая экранирующая оболочка из обедненного урана, за которой билось сердце «Изабеллы».
Нулевая точка, «Си-Зеро», размером с булавочную головку, где взрывались, сталкиваясь, пучки материи и антиматерии, которые неслись со скоростью света. При работе «Изабеллы» на полную мощность эта точка становилась самым ярким, самым горячим местом Вселенной – триллион градусов. «Если, конечно, не найдется немыслимо умных существ, которые придумали машину посерьезнее нашей», – с улыбкой подумал Долби.
Он надеялся, что таковых на свете нет.
Большинство энергии, возникавшей в нулевой точке во время взрыва, по знаменитой формуле Эйнштейна E = mc 2 , тотчас снова материализовывалось, становясь россыпью экзотических субатомных частиц. Некоторые из них не появлялись с зарождения Вселенной, то есть почти четырнадцать миллиардов лет.
Долби закрыл глаза и представил себя атомом, который благодаря чудо-магнитам развивает скорость, близкую к скорости света. Он воображал, как несется по изгибам туннеля, ускоряясь все быстрее и быстрее… Картинки, мелькавшие перед его глазами, в который раз потрясали воображение. Вот мимо него, буквально в полудюйме, пронесся пучок антипротонов, на такой же немыслимой скорости, только в противоположном направлении…
Ему представился миг столкновения. В том самом месте размером с булавочную головку его пучок врезается во встречный, материя со скоростью света ударяет об антиматерию. Все аннигилируется, а он рождается заново – в виде новой частицы – и движется в каком-то направлении, а детекторы фиксируют и изучают его и всех его собратьев.
Десять триллионов частиц в секунду!
Долби открыл глаза, возвращаясь к действительности и чувствуя себя несколько глупо. Проверив, не завалялось ли в карманах монет или других металлических предметов, он прошел к тележкам. Сверхпроводящие магниты «Изабеллы» были в тысячи раз мощнее тех, что используют в магниторезонансных томографах. Они могли вытянуть никель прямо сквозь человека или вспороть ему живот пряжкой от ремня.
«Изабелла» была опасна и требовала к себе уважения.
Сев за руль, Долби нажал кнопку, включил сцепление и тронулся в путь на первой передаче.
Эти удобные тележки он спроектировал сам. Несмотря на то что скорость они развивали лишь до двадцати пяти миль в час, стоила каждая из них не меньше «феррари», главным образом потому, что изготавливали их из немагнитных материалов – пластика, керамики и диамагнитных сплавов. В каждой тележке имелись системы коммуникации, встроенный компьютер, сенсоры и контроллеры радиолокационного оповещения, датчики радиации и наличия металла, а также специальная платформа для транспортировки хрупких научных инструментов.
Долби пересек выложенный плитами пол, въехал в овальный проем и остановился.
– Здравствуй, «Изабелла».
По туннелю тянулась бетонная дорожка с углублениями для колес. Долби свернул на нее, добавил скорости и поехал дальше. Два ряда флуоресцентных ламп наверху освещали туннель зелено-голубым сиянием. Долби, не останавливаясь, стал рассматривать самую крупную трубу, отбортованную и скрепленную болтами через каждые шесть футов. Внутри поддерживался полный вакуум.
Долби поехал еще быстрее. Резиновые колесики, катясь по углублениям, чуть слышно пошептывали. Магниты располагались на расстоянии ста футов друг от друга, и каждый из них был охлажден до температуры четыре с половиной градуса выше абсолютного нуля. Они будто дышали паром. Долби то въезжал, то выныривал из туманного облака, сопровождаемый подобием вихря.
Слева то и дело мелькали стальные двери – входы в старые шахтерские туннели, точнее, запасные выходы, предусмотренные на случай аварии. Однако теперь аварий быть не могло. Теперь тут обитала «Изабелла».
Магнит 140 располагался в восьми милях от овального входа. На поездку до него уходило двадцать минут. Долби знал, что не стряслось ничего серьезного, и радовался возможности побыть один на один со своим детищем.
– Неплохо, – громко произнес он вслух, – для сына автомеханика из Уоттса. Правда, «Изабелла»?
Он задумался об отце, который мог отремонтировать любой двигатель в мире, но зарабатывал жалкие гроши. Было трудно поверить, что столь талантливый механик всю жизнь едва сводил концы с концами. Долби дал себе слово, что изменит положение дел, – и сдержал обещание.
В семилетнем возрасте он получил в подарок от отца набор «Юный физик». Спаяв и свинтив кучку пластиковых и металлических штуковин, он сделал настоящее радио, и ему показалось, что сотворилось чудо. К десяти годам Кен соорудил свой первый компьютер, а чуть погодя – телескоп. При помощи интегральных схем он подключил к телескопу компьютер и стал наблюдать за астероидами. Потом, используя электроннолучевую трубку старого телевизора, собрал настольный акселератор и осуществил мечту любого алхимика – то, что не удавалось, быть может, даже Исааку Ньютону. Долби бомбардировал электронами кусок свинцовой фольги, превратив сотню атомов свинца в золото. Его бедняга отец – упокой Господь его душу! – выкраивал из своих скудных заработков сколько мог и покупал сыну запчасти, инструмент и прочее. Кен Долби желал создать самую крупную, самую дорогую, самую умную машину в истории человечества.