– Не надо, – пробормотала Кейт. – Не проси его об этом.
– А почему, черт возьми?
– Он может выполнить твою просьбу…
– Очень сомневаюсь! – Хазелиус вновь повернулся к экрану: – Ну же! Слышишь меня? Докажи, что ты в самом деле Бог.
Последовало некоторое молчание. Тут на экране появился ответ:
«Сам придумай, какое хочешь получить доказательство, Хазелиус. Но предупреждаю: это станет последним тестом. У нас много важных дел и слишком мало времени».
– Что ж, хорошо.
– Подожди! – воскликнула Кейт.
Хазелиус взглянул на нее.
– Грегори, если тебе этого так хочется, сделай все правильно, чтобы не оставалось ни сомнений, ни неопределенности. Спроси его о том, что известно одному тебе и больше никому на всем белом свете. О чем-нибудь сокровенном, об очень личном. О том, что, помимо тебя, известно одному только Богу.
– Ты совершенно права. – Хазелиус на минуту умолк. – Придумал.
Воцарилось молчание. Все позабыли о своих заданиях. Хазелиус повернулся к визуализатору и медленно произнес:
– Моя жена, Астрид, перед самой смертью забеременела. Мы едва успели об этом узнать. И ни с кем – ни с кем в целом мире – мы не поделились своей новостью. Мой вопрос такой: какое имя мы решили дать ребенку?
Последовало молчание, нарушаемое лишь неземным пением детекторов. Экран не загорался. Шли секунды. Хазелиус усмехнулся:
– Теперь все ясно. Лично я в этом и не сомневался.
Внезапно, словно откуда-то издалека, на мониторе медленно высветилось имя.
«Мальчика назвали бы Альберт Лейбниц Ганд Хазелиус».
Хазелиус замер. На его лице ничего не отражалось. Все уставились на него, ожидая опровержения, но руководитель молчал.
– А если бы это была девочка? – прокричал Эдельштайн, подходя ближе к визуализатору. – Если бы девочка? Как бы назвали ее?
«Розалинда Кюри Ганд Хазелиус».
Хазелиус мягко и медленно, будто во сне, опустился на пол.
Стэнтон Локвуд вошел в Овальный кабинет, где президент мерил пол шагами, будто лев в клетке. Роджер Мортон, глава администрации, и вездесущий Гордон Гэлдон, руководитель предвыборной кампании президента, стояли у стен напротив друг друга словно арбитры. Безмолвная секретарша Джин сжимала в руках блокнот для стенографических записей. Локвуд взглянул на плоский настенный экран, разделенный надвое, и изумился, увидев на первой половине изображение советника по национальной безопасности, а на второй – Джека Стрэнда, директора ФБР.
– Стэнтон. – Президент схватил Локвуда за руку. – Хорошо, что вы так быстро приехали.
– Как же иначе, господин президент.
– Садитесь.
Локвуд опустился в кресло, а президент остался стоять.
– Я собрал вас, Стэн, потому что с нашим проектом в Аризоне творится что-то невероятное. Мне только что сообщил об этом Джек. Около восьми часов по горному стандартному времени связь с «Изабеллой» прервалась, равно как и связь с горой Ред-Меса. Ответственный за проект представитель министерства энергетики попытался связаться с учеными по аварийной линии, по сотовой связи, позвонил даже на обычные, местные номера. Безрезультатно. «Изабелла» работает на полной мощности, команда, судя по всему, в Бункере, но совершенно изолирована от внешнего мира. Новость передали наверх, а директор Стрэнд связался со мной.
Локвуд кивнул. Происходило нечто крайне странное. Для связи с «Изабеллой» было предусмотрено огромное количество запасных каналов. Ничего подобного случиться не могло.
– Послушайте, по-моему, виной всему какой-нибудь сбой, – сказал президент. – Быть может, проблемы с электричеством. Я не собираюсь поднимать вокруг этого шум, особенно в теперешние напряженные времена.
«Напряженными временами» президент называл предвыборный период.
Он продолжал ходить взад и вперед.
– Проблем у нас и без того хватает. Джин, будь добра.
С потолка опустился еще один экран. Послышался шум помех, и на мониторе возникло изображение преподобного Дона Т. Спейтса, который восседал за круглым деревянным столом. Из шоу оставили всего восемь минут, выбрав все самое важное. Говорил Спейтс с великим убеждением, его голос звучал из акустической системы как раскаты грома. Запись подошла к концу. Президент остановился и взглянул на Локвуда:
– А вот на это нельзя не обратить внимания.
Локвуд вдохнул поглубже.
– Господин президент, на мой взгляд, не стоит придавать речам Спейтса особого значения. Это же глупости. В них верят только малообразованные и недалекие люди.
Президент повернулся к главе администрации:
– Роджер, пожалуйста, расскажи, как обстоят дела.
Мортон поправил лопатообразными руками галстук и взглянул на Локвуда бледно-серыми глазами:
– Ток-шоу «Америка за круглым столом» не успело закончиться, а в Белый дом уже поступила почти сотня тысяч электронных сообщений. Полчаса назад эта цифра возросла до двухсот тысяч. О нынешнем положении сказать ничего не могу, потому что наши компьютеры вышли из строя.
Локвуд в ужасе поежился.
– За все время своей политической деятельности я не сталкивался ни с чем подобным, – сказал президент. – И именно в этот опасный момент мы теряем связь с «Изабеллой»!
Локвуд взглянул на мрачного Гэлдона, но тот, как всегда, выжидал.
– Может, стоит туда кого-нибудь отправить? – спросил Локвуд. – Пусть проверят, в чем там дело.
– Мы как раз обдумываем этот вопрос, – подключился к беседе через систему телеконференции директор ФБР. – Пожалуй, стоит послать небольшую команду… на случай, если… положение совсем плачевное.
– Совсем плачевное?
– Существует вероятность того, что мы имеем дело с выходками террористов или, допустим, местных повстанцев. Конечно, эта вероятность мала, однако нельзя не принимать ее в расчет.
Локвуду показалось, что он выпал из действительности и куда-то летит по спирали.
– Стэнтон, – произнес президент, сцепляя за спиною руки, – главный ответственный за этот проект – вы. Может, объясните нам хоть что-нибудь?
Консультант по науке прокашлялся.
– События развиваются престранно и не по плану – это все, что я могу сказать. Предположить могу единственное…
– Что? – спросил президент.
– Что ученые намеренно отключили все системы связи.
– Можно ли узнать, так ли это?
Локвуд на мгновение-другое задумался.
– В Лос-Аламосе живет человек по имени Бернард Вульф. Он был правой рукой Кена Долби – главного инженера, который спроектировал «Изабеллу». Вульф знает ее в мельчайших подробностях. Ему известно, из каких она состоит систем, какие компьютеры ею управляют, как все это взаимодействует. И у него есть все чертежи.