– Естественно. Я математик. Руководствуюсь в жизни только логикой. Логика подсказывает мне, что мы в самом деле разговариваем со сверхсуществом. Назови его Богом, главной движущей силой или каким-нибудь Духом – все равно.
– Лично я называю его вруном и самозванцем.
– Докажи, что ты прав. Если бы это была кем-то созданная программа, она бы не прошла тест Тьюринга. И потом, откуда ему стали известны задуманные Кейт числа и имена ребенка Грегори? Но главное, я, как и Кейт, вижу в его утверждениях чистую правду. Если это не Бог, значит, некое высокоразвитое существо из нашей либо из какой-нибудь другой вселенной, в общем – нечто сверхъестественное. Да, я верю в него. И принимаю его объяснения. По-моему, тут все просто и не стоит ничего усложнять. «То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего». Принцип «бритвы Оккама».
– К тому же, – добавила Чен, – поток информации идет прямо с места столкновения. Это как понимать?
Форд оглядел коллег: влажное от слез темное лицо Долби, исступленно трясущаяся Тибодо… «Невероятно, – подумал Форд. – Только посмотрите на них! Они принимают этот бред за чистую монету. Ожила даже мертвая физиономия Майкла Чеккини, прямо-таки сияет… Рей Чен… Харлан Сен-Винсент… Джордж Иннс… Все, кого ни возьми… все верят! Уордлоу махнул рукой на обязанности охранника, хоть обстоятельства и критические, и смотрит на Хазелиуса со льстивым, раболепным восхищением…»
Со всей командой произошло нечто странное. Когда именно – Форд не заметил. Не углядел даже за Кейт! А должен был.
– Уайман. Уайман! – утешительно произнес Хазелиус. – Ты подключаешь к делу эмоции. А мы – только разум. Мыслить – наша работа.
Форд сделал шаг назад.
– Никакого Бога тут и в помине нет. Это чертовски умный хакер говорит вам то, что вы хотите слышать. А вы клюете!
– Мы «клюем» потому, что все это – правда, – сказал Хазелиус. – Я чувствую это всей своей сущностью. Взгляни на нас: на Алана, на Кейт, на Рей, на Кена – на всех. По-твоему, мы все заблуждаемся? Сомневаться до последнего – в крови у любого ученого. Легковерных среди нас нет. Даже странно, что ты более подозрителен, чем мы, Уайман. Интересно, с чем это связано?
Форд не ответил.
– Мы теряем драгоценное время, – сказал Хазелиус. Он повернулся к визуализатору и спокойно произнес: – Пожалуйста, продолжай. Мы все внимание.
Неужели они правы? Может ли этот кто-то быть Богом? Форд с мрачным предчувствием взглянул на экран.
С вершины холма, стоя бок о бок с Доуком, Эдди наблюдал за потоком машин. За прошедший час их собралось несколько сотен. Сначала христиане приезжали на мотоциклах, внедорожниках и джипах, потом потянулась череда пикапов и небольших легковушек. Прибывшие в числе последних рассказали о возникших на пути препятствиях: на Сороковой магистрали в районе Грей-Маунтин и на Сто шестидесятой трассе у Кау-Спрингс установили контрольно-пропускные посты, однако верующие объезжали их по многочисленным проселочным дорогам, которых в резервации предостаточно.
Машины беспорядочно ставили прямо возле Дагвей, но Эдди полагал, что в этом нет большой беды. В обратный путь никто не собирался. Впереди их ждала иная дорога домой – через Вознесение.
Толпа разрасталась и порой пугала громким гомоном, детским плачем, пьяными возгласами и воплями наркоманов. Однако те, что явились первыми, терпеливо встречали новоприбывших молитвой, стихами Библии и Словом Божьим. На открытой площадке перед холмом в ожидании распоряжений собрались верующие – не меньше тысячи. Многие держали в руках Библию, на шеях большинства поблескивали кресты. Некоторые привезли с собой настоящее оружие, другие взяли первое, что попало под руку: чугунные сковороды, кухонные ножи, кувалды, топоры, мачете, косари. Те, кто помоложе, явились с рогатками, бейсбольными битами, пневматическими ружьями и воздушными пистолетами. Кое-кто привез радиостанции для двусторонней связи. Их Эдди изъял и распределил среди представителей немногочисленной группы, которых он избрал в командиры. Одну рацию пастор оставил себе.
Удивительно, но многие взяли с собой детей, даже совсем крошек. Малыши на Армагеддоне? Впрочем, Эдди, поразмыслив, пришел к выводу, что и в этом есть смысл. Наступал конец света. Сегодня вся эта толпа вознесется на небеса.
– Эй! – воскликнул Доук, подталкивая Эдди локтем. – Смотрите-ка, копы.
Эдди посмотрел туда, куда указывал его помощник: в веренице автомобилей, двигавшихся вверх по Дагвей, виднелась одинокая полицейская машина с включенными сигнальными огнями. Он взглянул на свою армию. Толпа волновалась, как море, и шумела, точно проливной дождь. Тут и там вспыхивали фонарики, щелкали затворы, позвякивал металл оружия. Кто-то стал скручивать из сухих кедровых веток факелы и раздавать окружающим.
– Как бы их взбодрить? – задумчиво произнес Эдди.
– С копами надо бы поосторожнее, – предупредил Доук.
– Я имею в виду не полицейских, а армию Господа. Надо вдохновить их на бой проповедью.
– А с копами что? – спросил Доук. – Машина всего одна, но у них есть рация. У нас могут возникнуть серьезные неприятности.
Эдди вновь посмотрел на сигнальные огни и с удивлением отметил, что некоторые автомобили сворачивают, уступая полицейским дорогу. Следовало изжить на корню эту старую привычку подчиняться правительству и правоохранительным органам. Вот с какой речью он обратится к христианам-воинам: отныне они повинуются только Богу.
– Они едут сюда, – сказал Доук.
Послышался звук сирены – сначала довольно слабо, потом все громче и громче. Бурлящая толпа ждала указаний. Многие молились, и их слова устремлялись в ночное небо. Некоторые стояли группами, взявшись за руки и склонив головы. До Эдди донеслись звуки песнопений, и он вспомнил о том, что именно так и представлял себе собрание христиан на этой горе. Наступала решающая минута. Необходимо обратиться к армии с речью. «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими». Нет, эта строка не очень подходила для вступления. Сейчас требовалось нечто более вдохновляющее. «Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени». Антихрист! Да, сосредоточить внимание надлежало на нем, на Антихристе. Всего несколько слов, и армия двинется на ратный бой.
Полицейская машина достигла самого верха, проехала в море автомобилей немного вперед, свернула к обочине и остановилась в нескольких сотнях ярдов от холма. Эдди в свете мигающего сигнального огня рассмотрел на дверце знак племенной полиции навахо. Дверца открылась, из салона вышел высокий полицейский. Даже с такого расстояния Эдди узнал лейтенанта Биа.
Детектива тотчас окружили христиане, и завязалась беседа, вернее, насколько мог судить Эдди, жаркий спор.
– Что делать дальше, пастор Расс? – спрашивали у него со всех сторон.
– Ждать, – отвечал Эдди негромким твердым голосом, столь непохожим на его прежний писк, что ему не раз приходило в голову: не говорит ли его устами кто-то другой? – Господь подаст нам знак.