— Не могли бы вы по крайней мере порекомендовать адвоката?
— Оценивать итальянских адвокатов — не наше дело. Мы пришлем вам список адвокатов, известных в посольстве.
— Спасибо!
Больше всего мне нужно было поговорить с Марио. Готовилось что-то серьезное: мой допрос был только первым выстрелом. Даже для такой важной особы, как государственный обвинитель Перуджи, было дерзостью привлекать к ответу американского журналиста и подвергать его допросу третьей степени. Если они решились на такое, рискуя скандалом в прессе (а я намерен был обрушить им на головы тонну кирпичей), как они обойдутся со Специ? Им ведь он и был нужен.
С мобильного я ему позвонить не мог. Вернувшись во Флоренцию, я договорился о встрече из платного автомата, позвонив на одолженный им у кого-то телефон. К полуночи у меня на квартире на виа Гибеллина собрались Специ, Заккария и Мириам.
Специ с сигаретой во рту расхаживал по элегантной гостиной, и за ним тянулась струйка дыма.
— Никогда бы не подумал, что они дойдут до такого. Вы уверены, что вам предъявили обвинение в лжесвидетельстве?
— Уверен. Я — «persona indagata».
— А вручили вам «avvisi di garanzia»?
— Сказали, что вышлют на мой адрес в Мэне.
Я пересказал им все, что смог вспомнить о допросе. Когда я дошел до обвинения, что мы подложили на виллу пистолет, чтобы подставить невиновного и отвлечь подозрения от Специ, Марио меня прервал.
— Он так сказал? Отвлечь от меня подозрения?
— Так и сказал.
Специ покачал головой.
— Черт подери! Эти двое, Джуттари с Миньини, считают меня повинным не просто в журналистских уловках — подсунуть пистолет ради сенсации. Они уверены, что я прямо замешан убийствах Монстра — по крайней мере в убийстве Нардуччи.
— На свой безумный лад, — заметил я, — их версия сообразуется с фактами. Взглянем на это с их точки зрения. Несколько лет мы настаивали, что Монстр — это Антонио. Никто нас не слушал. И вот мы отправляемся на виллу, обходим ее, а через несколько дней вызываем полицию и говорим, что Антонио скрывает на этой вилле улики — приходите и заберите их. Мне неприятно это говорить, Марио, но вполне можно поверить, что мы что-то туда подбросили.
— Да что там! — закричал Марио. — В этом рассуждении отсутствует не только следственная логика, но вообще всякая логика. Стоит на минуту задуматься, чтобы его опровергнуть. Если я замешан в смерти Нардуччи, то чтобы «отвлечь подозрения», стал бы я вербовать незнакомого мне бывшего полицейского, считавшегося когда-то одним из лучших детективов во флорентийской выездной бригаде, и знаменитого американского писателя? Кому могло бы прийти в голову, что вы, Дуг, явитесь в Италию, чтобы украдкой подбрасывать ложные улики для полиции! Вы и так здесь в списке бестселлеров, сенсации вам ни к чему. А Нандо, он же руководит известным детективным агентством. Неужто он рискнет всем ради сомнительной сенсации? Это совершенная чушь!
Он шагал, разбрасывая за собой пепел.
— Дуг, вы не задавались вопросом, почему Джуттари и Миньини так усердно нападают на нас? Не потому ли, что через два месяца должна выйти книга на ту же тему, и в ней подвергаются сомнению их действия? Не к тому ли они стремятся, чтобы дискредитировать книгу до публикации? Содержание ее им уже знакомо — они ее читали!
Он развернулся в другую сторону.
— Для меня, Дуг, самое страшное обвинение — что я стараюсь отвлечь подозрения от себя. Подозрения в чем? В том, что я один из вдохновителей убийства Нардуччи! Все газеты пишут одно и то же: убедительное доказательство, что они пользуются одним источником, хорошо информированным и наверняка официальным. Что это значит для меня?
Шаг, поворот.
— Дуг, вы понимаете, что у них на уме? Я не просто вдохновитель убийства Нардуччи, я организатор всех убийств, совершенных Монстром! Они считают Монстром меня!
— Дайте мне сигарету, — попросил я. Обычно я не курю, но сейчас сигарета была мне необходима.
Мириам дала мне сигарету и сама закурила другую.
Мириам плакала. Заккария сидел на краешке дивана, длинные волосы в беспорядке, щеголеватый костюм смят и обвис.
— Подумайте, — сказал Специ, — предполагается, что я подложил пистолет на виллу, чтобы обвинить невиновного. Где же я взял пистолет Монстра, если я сам — не Монстр?
Пепел на конце его сигареты загнулся крючком.
— Где эта чертова пепельница!
Я принес ему и себе блюдечко из кухни. Специ со злобой ткнул в него недокуренной сигаретой и закурил следующую.
— Я вам скажу, откуда Миньини набрался этих идей. Это все та римлянка, Габриэлла Карлицци, та, что обвинила в 11 сентября «Орден Красной Розы». Вы читали ее вебсайт? И вот к этой женщине прислушивается государственный обвинитель Перуджи!
Специ прошел полный круг, от «монстролога» — к Монстру.
На следующий утро я улетал из Италии. Вернувшись в дом в Мэне, стоявший на обрыве над северной Атлантикой, я слушал шум прибоя внизу и крики чаек над головой. Я так радовался свободе, так счастлив был, что не гнию ни в какой итальянской тюрьме, что по лицу у меня покатились слезы.
Граф Никколо позвонил мне на следующий день после моего возвращения.
— Так, Дуглас. Вы взбаламутили Италию. Отличное шоу!
— Откуда вы знаете?
— Утренние газеты называют вас официальным подозреваемым по делу Монстра.
— Это попало в газеты?
— Во все! — Он рассмеялся. — Пусть это вас не тревожит.
— Ради бога, Никколо, они обвиняют меня в соучастии в убийствах, утверждают, что я подложил на виллу пистолет, вменяют мне в вину помехи правосудию и лжесвидетельство. Они угрожали мне, если я посмею вернуться в Италию. И вы советуете мне не беспокоиться?
— Мой дорогой Дуглас, в Италии каждая заметная личность — indagato. Примите мои поздравления — теперь вы настоящий итальянец! — Циничная усмешка исчезла из его голоса, и он сказал серьезно: — Вот за нашего общего друга стоит побеспокоиться. Даже очень.
Едва добравшись до дома, я принялся обзванивать прессу. Я боялся за Марио и надеялся, что если мне удастся поднять основательный шум в Америке, он обеспечит Марио хоть какую-то защиту от несправедливого и неоправданного ареста.
Когда у Специ обыскали дом, американская пресса осталась совершенно равнодушна к итальянскому журналисту, лишившемуся своих бумаг. Но теперь, когда под прицелом оказался американец, пресса встрепенулась.
«Попал в сети собственного триллера» — гласил заголовок на первой странице «Бостон глоб». «Жизнь Дугласа Престона была прекрасна, пока он работал над своей книгой. Но вот он стал ее героем». «Вашингтон пост» писала: «Автор бестселлеров Дуглас Престон запутался в сети серийных убийств в Тоскане». Сюжеты передавались через Ассошиэйтед Пресс и попали в новости Си-эн-эн и Эй-би-си ньюс. Заинтересовались и газеты Италии. Заголовок в «Корриере делла сера» гласил: