Им занимались целых два врача, вместо одного. Они водили его, одетого в бледно-синий халат, из одного кабинета в другой, совещались с осматривающими его врачами, совещались между собой и делали пометки и записи на бланке медицинского отчета, передавая его друг другу. Один из врачей была женщина лет за сорок, вторым – мужчина тридцати с чем-то лет. Женщина иногда обнимала Чипа за плечи во время ходьбы, улыбалась и называла его «младший брат». Мужчина смотрел на него бесстрастно, его глаза были меньше обычного размера, и, к тому же, слишком близко посажены. На щеке у него был свежий шрам, от виска до угла рта. Врач не отрывал глаз от Чипа – кроме тех моментов, когда смотрел на бланк отчета.
Даже совещаясь с другими врачами он смотрел на него. Когда все трое входили в очередной кабинет, – врач обычно входил следом за Чипом и улыбающейся женщиной-врачом. Чип думал, что он устроит какой-нибудь неожиданный шум, но он ничего не сделал.
Беседа со старшим советчиком, молодой женщиной, прошла хорошо, как понял Чип, но все остальное шло плохо. Он испугался напрячь мускулы перед анализом обмена веществ, потому что доктор смотрел на него, и он забыл, что нужно смотреть поверх объектива во время исследования глазного дна, а вспомнил, когда было уже поздно.
– Плохо, ты пропустишь рабочий день, – сказал наблюдающий за Чипом врач.
– Я наверстаю, – ответил Чип и, сказав, понял, что это ошибка – так отвечать. Он должен был сказать «все к лучшему», или:
«Я буду здесь весь день?», или просто вялое «да» перелеченного члена.
В полдень ему дали выпить стакан горькой белой жидкости вместо унипирога, а затем были новые тесты и анализы.
Женщина-врач уходила куда-то на полчаса, но мужчина не уходил.
Около трех часов они, похоже, закончили и отвели Чипа в маленький кабинет. Мужчина сел за стол, а Чип – напротив него.
Женщина сказала: «Извините, я вернусь через две секунды».
Она улыбнулась Чипу и вышла.
Мужчина минуту или две изучал отчет, водя пальцем по своему шраму, потом он посмотрел на часы и положил пластинку с отчетом на стол.
– Схожу за ней, – сказал он, встал из-за стола и вышел, прикрыв наполовину за собой дверь.
Чип сидел неподвижно, потом он шмыгнул носом и посмотрел на отчет. Он перегнулся через стол, выгнул шею и прочел слова «холинестеразный абсорбентный фактор, не увеличен», и снова сел на свой стул. Смотрел он на отчет слишком долго?
Он не знал. Он потер большой палец на руке и принялся его разглядывать, а потом перевел взгляд на висящие на стенах кабинета картины – «Маркс за работой» и «Вуд оглашает Договор об Объединении».
Врачи вернулись. Женщина-врач села за стол, а мужчина – на стул около нее. Женщина посмотрела на Чипа. Она не улыбалась. Она казалась озабоченной.
– Младший брат, – сказала она, – я волнуюсь за тебя. Я думаю, что ты пытался нас дурачить. Чип посмотрел на нее.
– Дурачить вас? – спросил он.
– В этом городе есть больные члены, – сказала она, – ты знаешь это?
Чип покачал головой.
– Да, – сказала она, – такие больные, что больше просто невозможно. Они завязывают глаза членам, отводят их в какое-то место и велят им «сбить ритм», ошибаться и притворяться, что они потеряли интерес к сексу. Они пытаются сделать других членов такими же больными, как они сами. Ты знаешь о таких членах?
– Нет, – сказал Чип.
– Анна, – произнес мужчина, – я наблюдал за ним. Нет никаких поводов думать, что тут еще что-то не в порядке, кроме того, что показали тесты, – он повернулся к Чипу и добавил:
Все легко можно исправить, тебе не о чем беспокоиться.
Женщина покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Нет, я чувствую, что тут что-то не так. Младший брат, ведь ты хочешь нам помочь, правда?
– Никто не просил меня ошибаться, – сказал Чип. – Почему?
Зачем мне это надо?
Мужчина постучал пальцем по отчету.
– Посмотри на энцимологический сбой, – сказал он женщине.
– Я смотрела, смотрела.
– Его сильно ПЛЧ-или тут, тут и тут. Давай введем информацию в Уни, и он у нас поправится.
– Я хочу, чтобы его посмотрел Иисус ХЛ.
– Почему?
– Потому что я волнуюсь.
– Я не знаю никаких больных членов, – сказал Чип, – если бы я знал, то сказал бы моему советчику.
– Да, – сказала женщина, – так зачем же ты хотел видеть его вчера утром?
– Вчера? – переспросил Чип. – Я думал, что это мой день. Я перепутал.
– Пожалуйста, пойдем, – сказала женщина, вставая и беря отчет.
Они вышли из кабинета и пошли по коридору. Женщина обняла Чипа за плечи, но не улыбалась. Мужчина отстал и шел кто-то сзади.
Они дошли до конца коридора, где была дверь с надписью 600 А и коричневая табличка, на которой белыми буквами было написано: «Отдел химиотерапии. Главный врач». Они вошли в приемную, где за столом сидел молодой член. Женщина-врач сказала ей (это была девушка), что они хотели проконсультироваться с Иисусом ХЛ насчет диагноза, девушка встала и вышла в другую дверь.
– Зря теряем время, – сказал врач-мужчина.
– Надеюсь, что это так, поверь, – ответила женщина. В приемной было два стула, голый низкий стол и «Веи разговаривает с химиотерапевтами» на стене. Чип подумал, что если его заставят признаться, он попробует не упоминать о белой коже Снежинки и о не совсем обычном разрезе глаз у Лайлак.
Девушка-член вернулась и не закрыла за собой дверь. Они вошли в большой кабинет. Худой седеющий член лет пятидесяти с лишним – Иисус ХЛ – сидел за большим неубранным столом. Он кивнул докторам, когда они подошли поближе, и рассеянно посмотрел на Чипа. Он махнул рукой в сторону стула, стоящего с другой стороны стола, напротив. Чип сел на этот стул.
Женщина-врач подала Иисусу ХЛ отчет.
– Мне кажется, здесь что-то не так, – сказала она. – Я боюсь, что он симулирует.
– Но энцимологический анализ показывает обратное, – произнес второй врач.
Иисус ХЛ откинулся на спинку своего кресла и внимательно изучил отчет. Врачи стояли по бокам его кресла, глядя на него. Чип пытался выглядеть любопытным, но не озабоченным.
Он на секунду взглянул на Иисуса ХЛ и стал смотреть на стол.
На столе были навалены и разбросаны всякие бумаги, они лежали даже на старомодном телекомпе в потертом футляре.
Питьевой контейнер с ручками и линейками стоял рядом с окантованным снимком Иисуса ДХ, моложе, чем сейчас, улыбающегося на фоне здания УниКомпа. Еще на столе были два сувенирных пресс-папье, одно необычной квадратной формы, из КИТ 61332, и круглое из АРГ 20400; пресс-папье лежали просто так, не на бумаге.