Но библиотека не произвела на него ожидаемого впечатления: он испугался и едва не расплакался.

— Ой, сколько книжек! — Он задрожал и не пожелал задержаться там, хотя и видел, что хозяйка разочарована такой реакцией.

Мэри потребовалось несколько минут, чтобы успокоить Тима, испытавшего странный страх при виде библиотеки, и в дальнейшем она постаралась не повторять ошибки и не показывать ему никаких предметов интеллектуального свойства.

Несколько оправившись от первого приступа восторга и смятения, он обнаружил способность к критике и сделал выговор за однотонность интерьера.

— Такой красивый дом, Мэри, но здесь все одного цвета! — строго заметил он. — Почему нет ничего красного? Я люблю красный цвет.

— Ты знаешь, какой это цвет? — спросила она, показывая красную шелковую закладку для книг.

— Красный, ясное дело, — презрительно ответил он.

— Ну, тогда я подумаю, что тут можно сделать, — пообещала она.

Она дала Тиму конверт с тридцатью долларами — сумма, много превосходящая дневную заработную плату любого рабочего в Сиднее.

— Мой адрес и телефон записаны на листочке внутри, — сказала она. — Когда вернешься домой, отдай его отцу, чтобы он знал, где я живу и как со мной связаться. Не забудь отдать, ладно?

Он обиженно посмотрел на нее.

— Я никогда ничего не забываю, если мне говорят толково.

— Извини, Тим, я не хотела тебя обидеть, — сказала Мэри Хортон, которую никогда прежде не заботило, обижает она кого-нибудь своими словами или нет. Она вовсе не имела обыкновения говорить людям обидные вещи, но Мэри Хортон избегала говорить обидные вещи из соображений такта, дипломатичности и приличия, а не из опасения причинить кому-то боль.

Она помахала Тиму рукой с переднего крыльца после того, как он вежливо отказался от предложения подвезти его до железнодорожной станции. А когда он прошел несколько ярдов по тротуару, она подошла к воротам и, перегнувшись через них, смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом.

Любой сторонний наблюдатель увидел бы в нем невероятно привлекательного молодого человека в полном расцвете сил и красоты, эдакого хозяина жизни. Это какая-то шутка богов, подумала Мэри, из разряда шуток, которые бессмертные играли со своим творением, человеком, когда он заносился или забывал, чем им обязан. Тим Мелвилл, надо полагать, вызывает у них гомерический хохот!

7

Рон, по обыкновению, зашел в «Сисайд», но слишком рано для субботы. С утра он набил сумку-холодильник банками с пивом и отправился на крикетный матч — в шортах, сандалиях и расстегнутой рубашке, чтобы голую грудь обдувало легким ветерком. Но Керли и Дейв не появились, а дремать на склоне травянистого холма у крикетного поля в одиночестве было скучно. Он проторчал там пару часов, но игра шла в обычном медленном темпе, а обе лошади, на которых он поставил в Уорвик-Фарм, пришли последними. Посему около трех часов он уложил пиво обратно в сумку, взял радиоприемник и направился к отелю, движимый безошибочным инстинктом охотничьего пса. Идти домой Рон не собирался: по субботам Эс играет в теннис с подругами («клуб доморощенных теннисисток», как он выражался), и дома никого нет, поскольку Тим сегодня работает, а Дони гуляет где-то с одним из своих высоколобых приятелей.

Когда в начале пятого появился Тим, Рон страшно обрадовался и купил сыну большую кружку пива.

— Ну, как дела, дружок? — спросил он, когда они прислонились спиной к опорному столбу веранды и уставились на океан.

— Отлично, па! Мэри очень милая леди.

— Мэри? — Рон внимательно всмотрелся в Тима, удивленный и обеспокоенный.

— Мисс Хортон. Она попросила называть ее Мэри. Я сперва немножко встревожился, но она сказала, что все в порядке. Ведь все в порядке, правда, па? — с тревогой спросил он, озадаченный реакцией отца.

— Не знаю, дружок. Что за человек такой эта мисс Мэри Хортон?

— Она замечательная, па. Она накормила меня до отвала всякой вкуснятиной и показала весь свой дом. Там кондиционеры, па! И такая здоровская мебель, и ковер потрясный, но только все серого цвета, и я спросил, почему у нее нет ничего красного, а она пообещала подумать, что тут можно сделать.

— Она тебя трогала, дружок?

Тим непонимающе уставился на Рона.

— Трогала меня? Ну, не знаю. Наверное, трогала. Она взяла меня за руку, когда показывала мне свои книжки. — Он состроил гримасу. — Книжки мне не понравились, слишком уж их там много.

— Она хорошенькая, дружок?

— Ой, да! У нее чудесные белые волосы, па, как у тебя и мамы, только еще белее. Вот почему я не знал, прилично ли называть ее Мэри: ведь вы с мамой всегда говорили, что называть старых людей по имени невежливо.

Рон облегченно вздохнул.

— Ох! — Он шутливо потрепал сына по плечу. — Черт, ты заставил меня поволноваться. Так, значит, она старая, да?

— Да.

— Она тебе заплатила, как обещала?

— Да, деньги здесь, в конверте. Там еще бумажка с ее именем и адресом. Она велела отдать тебе на случай, если ты захочешь поговорить с ней. А зачем тебе говорить с ней, па? Я не понимаю, зачем тебе с ней разговаривать.

Рон взял конверт.

— Я не собираюсь разговаривать с ней, дружок. Ты закончил работу?

— Нет. У нее лужайка слишком большая. Если ты не против, она хочет, чтобы в следующую субботу я выкосил траву на переднем дворе.

В конверте лежали три новенькие хрустящие десятидолларовые купюры. Рон уставился на них и на твердый, четкий почерк Мэри Хортон, изобличающий в ней человека образованного и серьезного. У глупых молодых девиц или одиноких домохозяек не может быть такого почерка. Тридцать долларов за день работы по благоустройству участка! Он положил банкноты в свой бумажник и похлопал Тима по спине.

— Ты молодчина, дружок, и ты можешь в следующую субботу выкосить у нее переднюю лужайку, если хочешь. На самом деле за такие деньги ты можешь работать на нее в любое время, когда она попросит.

— Здорово, па, спасибо! — Он выразительно повертел в руках пустую кружку. — Можно мне еще пива?

— Ну почему ты никак не научишься пить медленно, Тим?

Лицо Тима приняло несчастное выражение.

— Ой, мамочки, я снова забыл! Я собирался пить медленно, па, честное слово, но пиво такое вкусное, что я взял и забыл.

Рон мгновенно пожалел о своей вспышке раздражения.

— Ничего страшного, дружок, не расстраивайся. Пойди попроси у Флори еще кружку.

Пиво — очень крепкое, как любое австралийское пиво, — похоже, не оказывало на Тима никакого действия. Иные слабоумные впадают в буйство от одного запаха спиртного, удивленно думал Рон, но Тим может запросто перепить своего старика, а потом еще и дотащить до дома, так мало он пьянеет.