— В данный момент он под легким наркозом, миссис Мелвилл. Но как только он придет в себя, я непременно скажу, что вы здесь. Не беспокойтесь за него, он ведь взрослый человек.
— Дело в том, что как раз нет. В смысле, он не взрослый. Тим умственно отсталый, и у него нет никого на свете, кроме меня. Он обязательно должен знать, что я здесь, это страшно важно! Просто скажите ему, что Мэри рядом, за дверью.
— Мэри?
— Он всегда называет меня Мэри, — совсем по-детски сказала она. — Он никогда не называет меня иначе, только Мэри.
Дежурный регистратор повернулся, собираясь уходить.
— Я пришлю одного из наших ординаторов записать все необходимые данные для медицинской карточки, миссис Мелвилл, но он вас долго не задержит. Это легкий несчастный случай, никаких особых подробностей не требуется, если только у него нет проблем со здоровьем помимо умственной отсталости.
— Нет, он абсолютно здоров.
Миссис Паркер вернулась в сопровождении сестры Келли, несущей поднос с чаем.
— Пейте чай, пока горячий, миссис Мелвилл, — сказала сестра Келли. — А потом пройдите по коридору в ванную комнату, разденьтесь и примите хорошую горячую ванну. Миссис Паркер вызвалась съездить домой и привезти вам чистую одежду, а пока можете надеть больничный халат. С Тимом все в порядке, и вам станет гораздо лучше, когда вы немного полежите в горячей ванне. Я пришлю сестру, она вас проводит.
Мэри посмотрела на себя и только сейчас осознала, что она вся измазана в крови Тима.
— Сначала выпейте чай, а доктор Фишер тем временем разузнает, что да как.
Двумя часами позже Мэри снова сидела в комнате ожидания вместе с миссис Паркер, переодетая во все чистое и уже более-менее похожая на себя. Доктор Минстер, дежурный хирург, пришел успокоить ее.
— Можете ехать домой, дорогая, с ним все в порядке. Блестяще перенес операцию и сейчас спит крепким сном младенца. Мы немного подержим его в палате интенсивной терапии, а потом переведем в обычную. Два дня понаблюдаем за ним, а потом он сможет отправиться домой.
— Для него нужно создать наилучшие условия: предоставить отдельную палату и обеспечить всем необходимым!
— В таком случае мы переведем Тима в частное отделение, — со знанием дела успокоил Мэри доктор Минстер. — Не беспокойтесь за него, миссис Мелвилл. Он превосходный экземпляр человеческой породы, поистине превосходный.
— Можно мне увидеть его перед уходом? — умоляющим голосом спросила Мэри.
— Да, если вам угодно, но не задерживайтесь там надолго. Он сейчас находится под действием седативных препаратов, и мне бы не хотелось, чтобы вы попытались разбудить его.
Тима положили на огромную, похожую на вагонетку кровать за ширмой в углу помещения, полного самых разных диковинных медицинских аппаратов, которые приглушенно щелкали, шипели, свистели и пикали. В палате находились еще семь пациентов, достаточно тяжелых, чтобы при виде их Мэри испытала короткий приступ паники. Молоденькая медсестра стояла над Тимом, снимая у него со здоровой руки манжету тонометра. Но при этом она ни на миг не сводила глаз с лица пациента, и Мэри несколько мгновений наблюдала за девушкой, явно восхищенной и очарованной. Потом медсестра подняла взгляд, увидела Мэри и улыбнулась.
— Здравствуйте, миссис Мелвилл. Он просто спит, не беспокойтесь. Давление у него в норме, и он вышел из шокового состояния.
От мертвенной бледности уже не осталось и следа, и на спящем спокойном лице сейчас играл слабый румянец. Мэри протянула руку и убрала у него со лба спутанные волосы.
— Я как раз собираюсь отвезти его в частное отделение, миссис Мелвилл. Не желаете пройти со мной и посмотреть, как там его разместят?
Мэри сказали не приходить к нему раньше вечера следующего дня, поскольку он будет спать без просыпа и ее визит обернется бессмысленным сидением у постели. По своем приходе она не застала Тима в палате, он ушел на осмотр. Она села и стала терпеливо ждать, с натянутой вежливой улыбкой отказавшись от настойчивого предложения выпить чая с сэндвичами.
— Он понимает, где находится и что с ним случилось? — спросила Мэри палатную сестру. — Он сильно испугался, когда проснулся и обнаружил, что меня нет рядом?
— Нет, он держался молодцом, миссис Мелвилл. Он быстро успокоился и, похоже, вполне доволен жизнью. Он такой славный, солнечный человек, что сразу стал всеобщим любимцем.
При виде сидящей в кресле Мэри Тим пришел в такой восторг, что спрыгнул бы с каталки и бросился бы обниматься, если бы его не удержали.
— О, Мэри, как я рад, что ты пришла! Я думал, я тебя долго не увижу!
— Ну как ты, Тим? — спросила Мэри, быстро целуя его в лоб, поскольку рядом стояли две медсестры.
— Я снова здоров, Мэри! Доктор вылечил мне руку, он зашил порез, и кровь больше не течет, и вообще все в порядке.
— Тебе больно?
— Да нет, не очень. Когда тачка с кирпичом опрокинулась мне на ногу и кость треснула, было больнее.
На следующий день рано утром Мэри позвонили из госпиталя и сказали, что она может забрать Тима домой. Забежав буквально на секунду к миссис Паркер, чтобы сообщить радостную новость, Мэри бросилась к машине, с сумкой с вещами Тима в одной руке и недоеденным тостом в другой. Медсестра, ждавшая у двери палаты, взяла у нее сумку, а потом проводила ее в комнату ожидания.
Мэри уже начала нервничать, когда вошли доктор Минстер и регистратор.
— Доброе утро, миссис Мелвилл. Сестра сказала мне, что вы приехали. Тим скоро выйдет, не волнуйтесь. Отсюда никого не выпускают без ванны, перевязки и бог знает чего еще.
— Он в порядке? — тревожно спросила Мэри.
— В полном порядке! У него останется шрам в качестве напоминания о необходимости впредь осторожнее обращаться с острыми ножами, но ни один нерв не задет, поэтому рука не утратила ни подвижности, ни осязательной способности. Приведите Тима ко мне через недельку, я посмотрю, как у него дела. Возможно, тогда же и швы сниму, а возможно, немного повременю с этим — в зависимости от состояния раны.
— Так, значит, с ним действительно все в порядке?
Доктор Минстер запрокинул голову и рассмеялся.
— Ох уж эти матери! Все вы одинаковые, вечно волнуетесь да тревожитесь за своих драгоценных чад. Вы должны пообещать мне, что прекратите трястись над ним: если он увидит вас в таком всполошенном состоянии, он начнет щадить свою руку больше, чем следует. Я понимаю, он ваш сын и ваши материнские чувства обострены сверх меры, поскольку он зависит от вас сильнее обычного, но вы должны бороться со своей склонностью кудахтать над ним без лишней необходимости.
Мэри почувствовала, как кровь приливает к лицу, но сжала губы и гордо вскинула голову.
— Вы неправильно поняли, доктор Минстер. Странно, что я сразу не догадалась, но вы неправильно поняли. Тим мне не сын, он мой муж.