— Не считая самих призраков, — напомнил он ей.
— Я отказываюсь думать, будто эти синие твари хоть как-то связаны с призраками!
— В нашем экипаже ученая — ты, Зельда. И тебе следовало бы знать, что даже если ты будешь отказываться о чем-то думать, это что-то существовать не перестанет.
— Эти синие твари словно из кошмаров вышли! — не отступала Зельда. — Призраки были мягким, цивилизованным народом.
— Который когда-то покорил эту далеко не мягкую и не цивилизованную планету. В конце своего существования они, может, и стали мягкими, но, черт подери, сначала они были совсем другими!
— Тут я с тобой спорить не собираюсь. Но совершенно уверена в том, что эти синие штуки никак не связаны с призраками.
— Может, они были сторожевыми псами призраков, — предположил Расчет. — Охраняли прибежище.
— Не думаю. В этих яйцах что-то не то. Они тут, на Ренессансе, ну, не на месте, что ли.
Расчет хмыкнул:
— Любое существо, добывающее пищу убийством и пожирающее сырое мясо, очень даже на месте на этой планете!
Зельда скрестила руки «а груди и беспокойно зашагала по поляне.
— Дело даже не в том, что они злобные и уродливые. Здесь, похоже, все существа злобные и уродливые. Но даже самые гадкие из них, например зам-козуб, здесь как-то уместны. Я не могу объяснить, в чем дело. А вот эти яйца не на месте. Вернее, были не на месте. Вспомни, когда мы первый раз вошли в прибежище, ты сказал, что тебе в нем что-то не понравилось.
— Угу. Но ты со мной не согласилась. Ты слишком зациклилась на призраках.
— Да нет, дело не в призраках. А вот присутствие яиц могло подсознательно тебя тревожить.
— Мое подсознание достаточно примитивно, Зельда. Главным образом заботиться о еде, сне, о том, чтобы остаться в живых и… ну… еще о кое-каких вещах. Это не возвышенные побуждения и интуиция голубей. Не вижу, почему я должен был как-то по-особому почувствовать те яйца.
Зельда остановилась на краю поляны.
— Ну, кто бы они ни были, теперь их нет. Расчет встал, оставив разделанного прыгуна внутри круга. Подойдя к Зельде сзади, он негромко сказал:
— Это все благодаря тебе. Наверное, я тебе мало плачу. У меня прежде никогда не было такого члена
Экипажа, Зельда Джунгли. Твои преданность и изобретательность просто не знают границ.
Она повернулась к нему, чувствуя глубокую радость, и наклонила голову, как того требовали приличия:
— Это пустяки, Тэйг Расчет. Не о чем говорить. Все уже в прошлом.
Он ухмыльнулся, сверкнув зубами, и снова стал серьезным.
— В тебе все-таки остались голубиные привычки, а? Поразительно. И как это у тебя получается быть одновременно и голубем, и волком?
Удовольствие, вызванное неожиданным комплиментом, моментально погасло. Она вспомнила, что убивала прыгунов и крошечных синих чудовищ. Она вспомнила, как пыталась не заснуть, когда у нее на коленях лежала голова больного, а в руке был бластер.
— У меня ведь не было выбора. Расчет как-то странно посмотрел на нее:
— Да, действительно. Не было. Я не дал тебе выбирать.
Он резко отвернулся и принялся зажигать пламенник.
Зельда стояла молча, наблюдала за его действиями. Через некоторое время она произнесла:
— Похоже, сегодня рука у тебя почти не болит.
— Да.
— Расчет, когда ты был в беспамятстве, то сказал, что я похожа на Джеда. Но я ведь не похожа?
Он несколько секунд смотрел на пламя, а потом ответил:
— Джед был очень храбрый. Он сделал бы все, что нужно. Но это разорвало бы ему сердце.
— Мне не разорвало, — пробормотала она себе под нос.
— На твою долю выпало слишком много трудностей и опасностей. Этого не должно было произойти. Тебя не готовили к встречам с убийцами и чудовищами. Мне не нужно было слушать тебя тогда, а сразу же отправить тебя обратно на Клеменцию.
— Такого выбора у тебя не было, Тэйг Расчет. Я сама за себя решаю.
— Давай поговорим об этом после, когда вернемся в Попытайся Опять.
Нет уж! Лучше выяснить все прямо сейчас. Зельда гордо вздернула подбородок, готовясь защищать себя и свои права. Но слова замерли у нее на губах: на край поляны что-то выскочило и в тот же миг исчезло.
— Расчет!
Он обернулся, сжимая в руке бластер:
— Что такое?
— Прыгун. Он исчез!
Проклиная все на свете, Расчет пошел к тому месту, где оставил на земле тушку зверька.
— Он лежал внутри круга! Глаза Зельды расширились.
— Знаю. Кто-то с длинным оранжевым хвостом только что впрыгнул в круг и схватил прыгуна. Расчет, до сих пор в защищенный круг никто не входил!
— Либо существуют твари, на которых защита не влияет, либо… — Он копнул носком сапога невидимую линию охранной зоны. На поверхность выполз небольшой червяк — и снова зарылся в землю. До этого момента на магической поляне не было даже червей. — Либо круг уменьшается.
— Почему?
— Откуда я знаю? Может, раньше он был еще больше. Может, он все время сокращался — только так медленно, что ты этого не замечала.
— Или, может быть, он начал слабеть, когда в последний раз включился мысленный зов? Видимо, тут все взаимосвязано. — Зельда огорченно посмотрела на край поляны. — Надеюсь, то, что мы нашли, не исчезнет к тому времени, когда сюда доберутся исследователи. Здесь так много можно узнать, Расчет!
— Это потом. Сейчас у нас другая проблема.
— Какая?
Расчет рассеянно потирал больное плечо.
— Я хотел провести здесь еще одну ночь и уйти утром. Но если круг сокращается, лучше не рисковать. Эта проклятая штуковина может исчезнуть посреди ночи, и мы окажемся, мягко говоря, в неловком положении. Нет. Отправляемся в лагерь сегодня.
— Ты уверен, что у тебя хватит сил? — встрево-женно спросила Зельда.
— Если не считать плеча, я чувствую себя нормально.
— Я боялась, что после такого жара ты совсем ослабеешь!
— Да, понимаю. Но, может быть, моя лихорадка была связана вовсе не с раной, — предположил Расчет. — Может, дело в прибежище. Если бы я был настолько болен, как ты говоришь, так быстро лучше бы мне не стало. Но плечо у меня в таком состоянии, какого и следовало ожидать от действия антисептика. И слабости я не испытываю. Какая обычно бывает после нескольких часов бредового состояния.
— Ты считаешь, что жар вызвали те яйца? Это возможно. А что, если они смогли почувствовать, как ты ослабел после того, как замкозуб порвал тебе
Плечо Э Возможно, они почуяли кровь и смогли на нее настроиться. Ведь что-то заставило тебя войти в прибежище. А когда вышел, от камня тебя было не оторвать.