Вслух же она сказала:
— Как мило, Эд! Убить человека, а потом позвонить поинтересоваться — все ли у него в порядке! Нет! У меня далеко не все в порядке!
Чувалов сделал угрожающий жест в ее сторону: мол, не вздумай распространяться в подробностях, что именно не в порядке.
— Я понял, Барбара, — мягко отозвался Эд. — Поверь мне, я сожалею… Скажи, мы могли бы встретиться в ближайшее время? Нам необходимо многое обсудить и, возможно, кое-что пересмотреть.
Сердце Баси застучало, конечно: вот оно, спасение! Эд — сильный, смелый, он столько раз играл в фильмах настоящих мачо и мастерски крушил врагам челюсти направо и налево. Вот ее спаситель! Ей захотелось крикнуть: «Эд, пожалуйста, приезжай, спаси меня, тут три бандита, моя жизнь в опасности, и вообще мне очень плохо без тебя!». Но, заметив взгляд Чувалова, она осеклась, и ее мысли понеслись в другом направлении: в неравной борьбе с Чуваловым и лже-Снегурочками Эд обречен — они убьют его. И Бася принесла себя в жертву любви — отказалась от последней возможной надежды на спасение. «Нет, мой неверный возлюбленный, не надо лететь ко мне на помощь, живи и будь счастлив! Потом ты узнаешь, что мой хладный труп нашли под новогодней елкой, и, может быть поймешь, как жестоко и подло ты поступил со мной, но будет уже поздно, слишком поздно…»
— Нет, Эд, мы не можем встретиться. Ни сейчас, ни завтра, ни вообще когда бы то ни было. Почему? Потому. Без объяснения причин. Прощай! — Бася положила трубку и залилась слезами.
Сонька даже танцевать перестала, притормозила и с сожалением уставилась на подругу.
— Пляши! — приказал Чувалов.
Соня послушно задергалась вновь то ли в танце, то ли уже в конвульсиях. А вот Бася после разговора с Эдом словно с цепи сорвалась. Сложно сказать, что на нее так подействовало — возможно, осознание того, что она чуть было не обрела потерянного возлюбленного и тут же потеряла его вновь, навсегда.
У нее пропало всякое благоразумие, равно как желание вести с террористами переговоры, и она проорала Чувалову:
— Слушай, ты, Хосе-Педро, фиг ли ты приходишь в мой дом со своей бразильской мелодрамой и отравляешь мне праздник? Между прочим, у меня тоже личная жизнь полетела под откос, и может, мне бы тоже хотелось бегать по городу с пистолетом, чтобы вернуть любовника!
— Не ори! — добродушно попытался остановить ее Чувалов.
— А вот буду! — усмехнулась Бася. — И ты не сможешь мне это запретить!
Чувалов сделал угрожающий жест рукой, как будто замахнулся.
— Не смей! — закричала Бася. — Меня вообще нельзя трогать! Я беременна!
Чувалов посмотрел на нее с недоумением.
— Да, представь себе, беременна! — с гордостью повторила Бася. — Неужели ты, Семен, можешь поднять руку на беременную женщину?!
— Врешь, поди! — предположил Чувалов. — У вас это самая коронная отмазка, чуть что — «я беременна»!
— Не врет! Правда беременна! — подтвердила Соня.
— Может, и ты беременна? — усмехнулся Чувалов.
— Еще чего! Не дождешься! — Для большей выразительности Соня показала кукиш.
— Жаль, — искренне расстроился Чувалов. — Это бы тебя спасло.
— От чего? — изумилась Соня.
— От моего гнева!
— И что было бы? — Соня перестала танцевать.
— Ничего, — развел руками Чувалов. — Пошли бы домой отмечать Новый год. После праздников поженились бы и зажили как люди: дети, то-се!
Соня упрямо покачала головой:
— А я не хочу то-се! И замуж за тебя не хочу, и вообще ты мне противен! И плясать я больше не буду!
И тут Чувалов озверел. Подскочил к столу, сбросил пару салатниц, хорошо еще, что пустых.
— Молчать, бабы! — Он гаркнул так, что вздрогнули даже его Снегурочки.
— Поубиваю и закопаю в снег!
— А при чем здесь Барбара? — воскликнула Соня, у которой проснулось чувство долга. — Почему она должна страдать из-за меня? Баську не трогай! Она вообще неприкосновенная!
— Обеих порешу! За компанию! — усмехнулся Чувалов. — Чтобы тебе одной скучно не было!
— Она беременна!
— А я здесь ни при чем! — отрезал Чувалов. — Все, харэ, девушки, заткните свои пасти. Кстати, поесть, что ли?! Я, пока Соньку разыскивал, оголодал. Да и мужики не откажутся. Так, чего тут у нас?
Чувалов оглядел стол и остался доволен.
— А пожрать вы, дамочки, не дуры! Ишь, как подсуетились! — Внезапно на его лице мелькнула тень сомнения. — Да точно ли вы собирались Новый год встречать вдвоем?
— Точно! — заверила Соня.
— А чего жратвы столько?
— Господи, — вздохнула Бася. — В кои-то веки решили завязать с диетой и поесть по-человечески! Успокойся, Семен, мы никого не ждем! Сказали же тебе!
— Хорошо, — кивнул Чувалов. — Верю. Но имейте в виду, если кто из мужиков сейчас придет, вам всем будет один большой жестокий капец!
— Прийти может только Зоя, — сказала Бася, — моя родственница, и больше никто.
— На Зою капец не распространяется, — великодушно решил Чувалов. — А вот на мужиков… — Он пододвинул к себе тарелку с салатом и пригласил Митю и Витю присоединиться.
Раздался звонок в дверь. Бася вздрогнула: неужели Зоя? Бедная девочка, и она попадет в эту заварушку!
— Сиди, я сам открою! — велел Чувалов. — А лучше идем вместе!
В сопровождении Чувалова и Вити Бася подошла к дверям.
— Открывай! — скомандовал Чувалов, спрятав пистолет за спину.
Бася открыла дверь и вскрикнула. На пороге стоял молодой мужчина в длинном пальто, с цветами и тортом.
— Это кто? — спросил Чувалов тоном, не предвещающим ничего хорошего.
— С Новым годом! — ослепительно улыбнулся незнакомец.
— Угу, — буркнул Чувалов, — проходи! У нас тут весело!
Гость доверчиво вошел в прихожую. Чувалов тут же захлопнул за ним дверь и для надежности закрыл ее на замок.
— Мышеловка захлопнулась, — удовлетворенно кивнул Чувалов. — А теперь, девки, отвечайте, что это за хмырь?
«Ну попали!» — с тоской поняла Бася.
— Я не знаю, Семен, в первый раз его вижу!
— Значит, он не к тебе, а к шалаве Соньке пришел? — закричал Чувалов, утверждаясь в своих худших подозрениях.
В коридор выскочила Соня.
— Я здесь ни при чем, — пролепетала она, вспомнив сцену дикой расправы над афроарабом.
Пришелец с цветами изумленно наблюдал за происходящим.
— Слышь, хмырь, ты к кому пришел?