— Нет, мы так же прагматичны, как и вы, — парировал Астахов.
— Это очень сложный вопрос. За голову Юсуфа аль-Рашиди предлагают двадцать пять миллионов долларов, а разработка нефтяных месторождений на юге способна дать два или три миллиарда долларов. Цены несколько разные, вы не находите?
— А вы не сравнивайте с ценой, которую дают американцы. Вы вспомните, во что обошлись террористические акты только в Нью-Йорке, когда рухнули обе башни Торгового центра. Вы знаете точную сумму в миллиардах долларов, которую заплатили страховые компании?
На этот раз промолчал Шейнер. Он понимал, что его собеседник прав.
— Мы должны будем провести большую работу, выйти на Государственный департамент, — нехотя пробормотал он. — Речь идет о крупнейшей нефтяной компании Америки, в которой задействованы интересы вице-президента США Чейни. Нам будет очень трудно убедить американцев отказаться от подобных разработок. Они не пойдут на это даже ради аль-Рашиди. Слишком высокая цена сделки.
— Тогда совместная разработка, — сразу предложил Астахов, — пополам. «Эксон мобил» и наш «Южнефтегазпром». Это предложение самое выгодное для американцев. Они поставляют технику и вкладывают деньги, мы посылаем туда своих специалистов, которые могут работать, не опасаясь попасть в руки пограничников соседней страны. Иран сразу выдаст нам любого из наших нефтяников, кто случайно окажется на их территории.
— Интересное предложение, — пробормотал Шейнер, — и очень перспективное.
— Мы тоже так считаем, — кивнул Астахов.
— Хорошо. Я попробую переговорить с нашим руководством. Но учтите, что наша цель остается неизменной. Уничтожение аль-Рашиди как главная задача нашей операции.
— Вы, прямо как Катон-старший, все время твердите, что «Карфаген должен быть разрушен», — добродушно заметил Астахов. — А еще говорят, что евреи самые лучшие ростовщики и торговцы. Сейчас вы больше заняты уничтожением аль-Рашиди, чем получением прибыли для «Эксон мобил».
— Именно поэтому мы смогли создать и сохранить свое государство, — очень серьезно ответил Шейнер. — Отказываясь от прежних привычек и догм. Наши деды начали работать на земле, превращая пустыни в цветущие сады, наши отцы взялись за оружие, создавая лучшую армию в мире. Почти две тысячи лет мы занимались только тем, что нам разрешали делать. Торговать и продавать, заниматься ростовщичеством и ювелирным делом. Нас не брали в армии, нам не давали работать на земле, нас не пускали во власть. Нужно было все начинать заново. И поэтому мы создали свое государство и свою армию, сумев выжить в окружении многочисленных соседей, которые нас так ненавидели. Иногда нужно уметь отказываться даже от очень больших денег во имя своих принципов. Мы это хорошо понимаем в нашей стране. Поэтому уничтожение аль-Рашиди для нас самая важная задача.
За обедом они молчали. Другие члены делегации уже успели спуститься и пообедать. К ним присоединился только Кажгельды, который смущенно признался, что проспал обед. Так они и сидели втроем за столом. Фархад подумал, что эти двое годятся ему в дети. Одной было чуть больше тридцати, другому под тридцать. Совсем другое поколение. Они были совсем маленькими, когда развалился Советский Союз. Их уже не воспитывали на подвигах молодогвардейцев и Зои Космодемьянской. Наоборот, их учили, что все это была лишь советская пропаганда. Не было подвига Зои, которую фашисты повесили. Она всего лишь пыталась поджечь сарай с сеном, заготовленным для лошадей. Не было подвига молодогвардейцев, которые вывешивали только нелепые листовки и смогли сжечь документы на бирже труда, за что фашисты их и наказали. Вся история советского народа была опрокинута назад. Коллективизация была представлена как сплошное насилие над крестьянином, которого просто морили голодом и отнимали последнее. Никто не вспоминал, что именно колхозы и совхозы дали фронту столь необходимый хлеб, когда на коллективные поля выходили женщины и дети.
Индустриализация была основной ошибкой, так как превратила страну в скопище городов, построенных вокруг металлургических предприятий. Куда миллионами сгонялись бывшие крестьяне. Все было ложью. Даже победа в Великой войне, когда брали числом, а не умением, потеряли огромное количество людей, побеждали благодаря штрафным батальонам и заградительным отрядам. Даже прорыв в космос был случайностью, которая затем развалила всю советскую науку и промышленность.
В начале девяностых годов подобная чушь вбивалась в головы молодых. Патриотизм стал ругательством, преданность идеалам превратилась в объект насмешек, моральные принципы стали символами ушедшей эпохи, а честность и порядочность превратились в ненужный рудимент совести. Этим ребятам было по десять-двенадцать лет, когда распалась страна, подумал Сеидов. Они наверняка не успели даже вступить в пионеры, прежний мир рухнул. На место чиновников, пусть не всегда порядочных и компетентных, но старавшихся сохранять внешние приличия и проповедующих хотя бы на словах некие моральные принципы, пришли другие люди. Ловкие, беззастенчивые, хваткие, беспринципные. Они начали грабить страну, которую защищали и сберегали миллионы людей, живших до них.
Сначала пришло время откровенных бандитов с кабаньими рылами в малиновых пиджаках и золотых цепях. Затем время дельцов, умевших просто украсть государственное имущество. И, наконец, время ловких и относительно молодых людей, у которых был только один принцип — обогащаться любой ценой. Не считалось зазорным обманывать, предавать, продавать, убивать. Они умело воспользовались произволом, царившим в огромной стране, и начали расхищать государственное имущество. Это потом, благодаря продажным журналистам и писателям, возникнет миф о молодых людях, начинавших с нуля и заработавших свои капиталы тяжелым трудом и своими талантами. Все это было неправдой. Первые капиталы делались исключительно на краже государственного имущества и банальном присвоении себе народного достояния. Потом это расширялось и продавалось. Так возникли почти все состояния людей, которых потом назовут первой сотней российских миллиардеров.
Ради справедливости стоит сказать, что подобные процессы проходили и в других республиках, хотя и в гораздо меньших масштабах. Но там не было столь откровенного паралича власти, какой был в России в девяностых, и поэтому состояние в национальных республиках делали почти исключительно бывшие должностные лица за счет банального воровства и массовой коррупции. Они тоже считали себя бизнесменами и талантливыми экономистами, забывая, что во все времена их называли банально «государственными ворами». Но торжествовал принцип, сформулированный классиком, — «каждый имеет то, что охраняет».
«Они совсем иные, — подумал в очередной раз Фархад. — Им неведомы наши идеалы и наши сомнения. Какими они будут? Какие нравственные принципы формулировали их поколения? Ведь у нас разница с ними почти в двадцать лет». Совсем другое поколение, для которого компьютеры и мобильные телефоны такая же реальность, какой в его годы были телевизоры и магнитофоны.