— С тех пор в этом доме не было женщин. Я не хочу сказать, что он ни с кем не встречался — этого я не знаю. Но если бы он привел кого‑нибудь к себе домой, то ему пришлось бы провести ее прямо мимо нас с Луизой. Луизу, конечно, это совсем не интересует, но я слежу за этим. Именнослежу.
Значит, Роза знает, где Алекс провел прошлую ночь, сказала себе Дженифер.
— А он не говорил вам, что же все‑таки случилось? С его женой?
— Я никогда не спрашивала, — ответила Роза. — Мне было видно, что, что бы там ни произошло, он очень сильно страдает. Он очень долго приходил в себя. Однажды, через пару лет после разрыва, он стриг у себя газон — и остриг все три наших газона. Они, конечно, совсем небольшие. Потом он как‑то обрезал все три наши живые изгороди. Потом у наших дверей появились весенние цветы, и мы с Луизой решили пригласить его на обед. Мы никогда не обсуждали вопрос, кому стричь газоны, — это было все равно как будто у нас работал студент.
— Но теперь вы очень близки…
— Мы с ним друзья, Дорис. Но он не доверяет мне своих тайн. — Роза задумчиво улыбнулась. — Нам очень хорошо вместе, Алексу и мне. Но я редко приглашаю его — я не хочу, чтобы он проводил все свое время со старухами.
— Но мне показалось, что он доволен своей жизнью! — запротестовала Дженифер. — Я встречалась с его напарницей и ее мужем. Алекс лично представил меня половине семьи Адольфо и всем, кто живет по соседству. Он их всех знает. Он может быть холостым или встречаться с женщинами, но он живет полной жизнью. И вы не станете этого отрицать.
Роза подняла одну прекрасно очерченную бровь.
— Он сейчас встречается с женщиной? — спросила она.
Дженифер глубоко задумалась и ответила не сразу. Как так получилось, что этот привлекательный, чувственный и веселый мужчина лет восемь не имел в своей жизни дорогой ему женщины и вот, неожиданно, через пару месяцев после встречи с ней, Алекс уже готов снова попытать счастья? С ней? А что он скажет, когда узнает, какой жизнью жила она?
— Не знаю, — мягко ответила она на вопрос Розы.
— Мне кажется, он увлекся тобой.
— Не знаю, — снова произнесла Дженифер.
— Прибереги свое кокетство для кого‑нибудь другого, дорогая. Я тебя насквозь вижу. — Роза встала. — Давай‑ка выпьем вина. Оно развяжет нам языки. — Она подошла к полке, где у нее стояло вино, и начала перебирать бутылки, пока не нашла ту, что хотела.
— Луиза меня предупреждала. Она сказала, что вы напоите меня, чтобы заставить говорить.
— Как она там?
— У нее все хорошо. Но я не могу понять одного, Роза. Я всегда спрашиваю ее, как там Руди, но Луиза всегда пишет, что у него все по‑прежнему.
Роза в этот момент вытаскивала из бутылки пробку, и вдруг ее рука замерла. Она обернулась, чтобы посмотреть на Дженифер, и на ее лице появилось какое‑то странное выражение.
— Дорогая моя, — сказала она, наконец. — Нам действительно надо выпить.
— Почему? Что случилось? Все это так странно. Она ведь говорила, что хочет увидеться с сыном, правда?
Роза разлила вино по бокалам и села.
— Я думаю, она имела в виду, что хочет побыть рядом с Руди. Видишь ли, Дорис, Руди давно уже умер.
Жизнь Луизы была удивительна и трагична. В сороковых годах она вышла замуж за калифорнийского инженера. Его звали Гарри. Через год у них родился сын, Руди. Он был их единственным ребенком. Луиза сначала работала в школе, но потом, вернувшись в колледж, продолжила учебу, и во время занятий детская коляска стояла у ее стола. Наконец она получила академическое звание. Луиза и Гарри были настоящими интеллектуалами и вели богемный образ жизни. Они исповедовали идею равного партнерства в браке еще задолго до того, как это вошло в моду. Но ей, как матери и жене, нелегко было совмещать учебу и работу. Я думаю, именно поэтому она и занялась исследованием женских проблем и женской литературы.
Они много ездили в ту пору и прожили несколько лет в Европе, в основном в Лондоне. Гарри работал в министерстве обороны консультантом и разъезжал по всему миру, а Луизу с ее исследованиями охотно принимали в университетах разных стран.
— Луиза, должно быть, была настоящим ученым, — сказала Дженифер.
Роза улыбнулась:
— Иногда, Дорис, ты напоминаешь мне ее. Твой выбор слов. По уровню образования ты гораздо выше простой официантки из кафе.
— Я много читаю.
— Гм. Сын Луизы, Руди, очень любил Лондон. В подростковом возрасте он учился там в частной школе и, хотя продолжил свое образование в Калифорнийском университете, проучился потом два года в Оксфорде. Он мечтал закончить аспирантуру в Англии и жить здесь несколько месяцев в году. Луиза была в восторге от этого.
Но тут ему пришла повестка из армии. Его посылали во Вьетнам. Гарри воевал во время Второй мировой войны, служил много лет в государственных учреждениях и был, по крайней мере в этом вопросе, консерватором. Если тебя призывают в армию, ты должен идти. Но Руди так не считал — он вообще был против этой войны и участвовал в демонстрациях протеста. И он сжег свою повестку. Они с отцом много спорили по этому вопросу, и дело кончилось тем, что Руди уехал в Англию и осудил политику США.
— Ловко же он отвертелся от призыва, — сказала Дженифер восхищенно.
— Ты права. Луиза писала сыну ежедневно и подписывала свои письма «мама и папа», но Гарри тут был ни при чем. Он не писал Руди и редко читал его письма. Прожив в Лондоне всего четыре месяца, Руди попал под машину и умер. Среди его личных бумаг была просьба похоронить его в Англии.
Луиза уехала на похороны сына одна, поскольку Гарри требовал, чтобы тело Руди привезли в Соединенные Штаты. Гарри почему‑то был убежден, что во Вьетнаме Руди остался бы в живых.
Представь себе, каково было Луизе — она осталась совсем без поддержки. Это было самое тяжелое время в ее жизни — ее единственный сын умер, а любимый муж по‑прежнему не мог его простить.
Не стоит говорить, какие разрушительные последствия это имело для их брака. Луиза ненавидела Гарри за то, что он не мог уступить, а Гарри ненавидел ее за то, что она так легко простила сыну измену своей стране.
Тогда Гарри было уже под шестьдесят, он был на десять лет старше Луизы, и ему предложили работу инженера в Боулдер‑Сити. Это было в начале семидесятых, и он не собирался задерживаться здесь надолго, поэтому Луиза осталась в Лос‑Анджелесе, в Калифорнийском университете, и Гарри ездил к ней и обратно. Их брак дал трещину, боль от потери сына была еще сильна, и жизнь у них была тяжелой. Озлобленное сердце Гарри вскоре не выдержало, и он неожиданно умер во сне. В его бумагах нашли указание похоронить его в Боулдер‑Сити. Это была, так сказать, его месть Луизе.
— О боже, как же ей, должно быть, было больно!