— Удивительно, откуда эта маленькая стриженая девочка в армейских шмотках так хорошо разбирается в бренди?
— О, — сказала Дженифер. — Я пару раз обслуживала посетителей в баре.
— Гм, — буркнула Глория. — Налей мне кофе, Баз. — Она сделала глоток и произнесла: — Я буду скучать по Луизе, но теперь, по крайней мере, мы не увидим, с каким трудом ей дается каждый шаг, и я буду спать спокойно, зная, что ее суставы теперь не болят.
— Аминь, — заключил Баз.
— Как бы я хотела, чтобы старый Хармон умер так же спокойно. Бедный мой муж — я знаю, как тоскливо ему живется. Я вижу это по его глазам. Я иногда подумываю о том, чтобы припасти какие‑нибудь таблетки, но только я не знаю какие. Ну, те, от которых умирают.
— Глория!
— Но ведь это не жизнь, — ответила она. — Бедная старая Луиза, ковыляющая по тротуару, — я думаю, ей теперь хорошо. А ты как думаешь, Баз?
— Так же, как и ты, — согласился он, кивнув.
— Только представьте себе — бедной старушке приходилось делить свою жизнь между двумя кладбищами. — Баз и Глория рассмеялись, а Баз достал для себя чашку и разлил бренди на троих.
— Если Дорис будет пить с нами, то мне придется купить флягу побольше, — сказал он, и они снова рассмеялись.
Однако Дженифер было не до смеха. Она с удивлением смотрела на них.
— Вы что, уже успели приложиться? — спросила она.
— Нет, милая. Если бы мы начали раньше, здесь бы ничего не осталось. Мы пьем за Луизу. Пусть земля будет ей пухом.
Они подняли свои чашки с кофе, выпили и поставили их на стойку. Двое посетителей вышли из своих ниш, подошли к стойке, расплатились и ушли. Глория пошла убирать со стола.
— А у Луизы остались какие‑нибудь родственники? — спросила Дженифер База.
— Не думаю. За тридцать лет, что она здесь жила, я бы узнал, если бы они были.
— Никаких внучатых племянников, никого?
Баз пожал плечами:
— Я думаю, ты видишь перед собой всю ее семью. И конечно же знаешь ее лучших друзей — Розу, Алекса и Алису.
— Меня беспокоит вот что, — сказала Дженифер. — Юрист, который сообщил мне о смерти Луизы, сказал, что я могу еще какое‑то время пожить в ее доме, и конечно же я и подумать не могу, чтобы бросить Алису, но я не знаю, как правильно поступить. Может быть, мне надо съехать?
Сзади к ней подошла Глория с горой грязной посуды.
— Делай так, как тебе сказали. Алису бросать нельзя. Живи в доме Луизы, пока кто‑нибудь не скажет, что тебе надо оттуда съезжать.
— Гм, — произнесла она, сделав глоток. У нее во Флориде остались капиталовложения и счета в банке, не говоря уж о личных вещах. Еще вчера ей казалось, что все эти вопросы можно будет решить в ближайшие месяцы. Но теперь надо разгрести все завалы во Флориде как можно скорее; быть может, эти счета станут ее единственным средством к существованию, помогут оплачивать квартиру и нести расходы, которые неизбежно вскоре последуют.
— Я лучше пойду домой, — решила Дженифер. — Спасибо за бренди, Баз. Не думаю, что оно прочистило мне мозги, но нервы успокоило.
— Дорис, я знаю, что не должен тебе этого говорить, но не забывай, что Алиса скоро последует за Луизой.
— Я знаю, — произнесла Дженифер очень, очень тихо.
— Ты любишь эту собаку, и все это видят.
— Да, люблю. Но я взрослая девочка. И я думаю, Алиса сама захочет быть с Луизой.
— Да, конечно. Думаешь, есть подъемник на небеса?
Вскоре после возвращения Дженифер домой в дверь постучался Алекс. Она бросилась к нему в объятия, и тут, наконец, пришли слезы.
— Я знаю, что этого следовало ожидать, — плакала она, — но ты не представляешь себе, как сильно я зависела от Луизы. Мы переписывались каждый день. Иногда наши послания были очень короткими — всего пара строчек. Но иногда я сидела за составлением письма несколько часов. — Дженифер вытерла слезы и взглянула в его грустные глаза. — Я рассказала ей обо всем перед ее смертью. Обо всем.
— И я не сомневаюсь, что она приняла тебя такой, какая ты есть.
— Да, приняла.
— Нам всем крупно повезло, что ты познакомилась с Луизой и подружилась с ней.
— Ты не знаешь, скольким я ей обязана.
— Роза не отвечает ни на телефонные звонки, ни на звонки в дверь, — сказал Алекс.
— Меня это не удивляет. Она попросила оставить ее на время в одиночестве. Я думаю, что она хочет выплакаться. Ты ведь знаешь, какая она гордячка — не хочет появляться на людях зареванной.
— Пусть побудет одна, — согласился Алекс, — я позвоню ей позже.
— Знаешь, Алекс, Луиза умерла около двух часов ночи. В Лондоне в это время девять часов утра. — Дженифер увидела, что Алекс не понял, куда она клонит. — Я думаю, ее душа прилетела сюда, чтобы попрощаться с Алисой.
Он нахмурился, обдумывая услышанное. Но, вспомнив, как скулила собака прошлой ночью, он улыбнулся.
— Это на нее похоже. А как Алиса ведет себя сейчас?
— Успокоилась. Я серьезно думаю, она почуяла душу Луизы и хотела уйти вместе с ней.
Алиса лежала на своем прежнем месте, и Алекс подошел погладить ее.
— Ты скоро встретишься с ней, старушка. Но поживи пока с нами, хорошо?
Алиса перекатилась на спину, как будто молчаливо соглашалась с ним.
Дженифер подошла сзади и обняла Алекса.
— Тебе, наверное, будет плохо без Луизы, которая о тебе так заботилась?
Он погладил обнимавшие его руки и сказал:
— Но теперь у меня есть ты.
— Да, у тебя есть я.
Дженифер попросила Алекса остаться с ней. Она никогда до этого не просила мужчину остаться с ней на ночь. Но, вероятно, впервые за многие годы эта одинокая женщина, которая прекрасно обходилась без друзей, не захотела быть одной. На самом деле ощущение одиночества было для нее новым, и она была рада, что оно появилось. Это означало, что в ее жизни появились люди, которыми она дорожила.
Они включили телевизор и устроились на подушках, положив босые ноги на кофейный столик. Алиса спокойно лежала между диваном и столом, под их ногами. Алекс нашел по какой‑то программе игру в баскетбол, но приглушил звук. К девяти часам он уже спал, изредка похрапывая или что‑то тихо бормоча. Дженифер хотела накинуть покрывало, лежавшее на краю дивана, на них обоих, но вдруг вспомнила о Розе.
Сквозь занавески в гостиной Розы пробивался мягкий свет, и Дженифер постучала в дверь. Роза не открыла, и тогда она позвонила. Не получив ответа, она забарабанила в дверь. Когда и это ни к чему не привело, Дженифер начала беспокоиться. «Неужели я потеряю их обеих в один и тот же день», — подумала она, находясь на грани истерики. Она повернула ручку, и дверь открылась. Здесь никто не запирал дверей, за исключением полицейских и женщин, которые скрываются от своих любовников.