— Да-да. Припоминаю. Злосчастное свидание, как вы это называете. — Мысленно он повторял ее слова, пытаясь найти хоть какую-то связь между событиями. — Странно…
— Что именно вам кажется странным?
— В ту ночь, когда я возвращался к кебу, на меня напал грабитель, — коротко пояснил Лукас. — Тогда мне еще показалось, что разбойник поджидал именно меня, но я поспешил отбросить эту мысль.
Виктория мгновенно обернулась, глаза ее расширились от ужаса.
— На тебя напал грабитель? И ты даже словом не обмолвился? Господи Боже, Лукас, ты обязан был мне сказать.
— Что я мог сказать? — В душе он очень обрадовался, заметив, как она встревожилась.
— Не надо шутить. Все слишком серьезно. А если бы он ранил тебя?! Он забрал у тебя деньги, часы?
— Нет, он ничего не взял.
— Конечно же, нет, — подхватила она, — он не справился с тобой.
— Ты мне льстишь. Признаться, мне просто повезло. — Он снова взял Викторию под руку, они уже подходили к дому. — Неожиданная встреча не нанесла мне особого вреда, разве что плащ пострадал. Но совпадение действительно странное.
— Какое совпадение? И почему ты так легкомысленно относишься к этой истории? Он мог убить тебя.
— Да, но гораздо интереснее, что подобные неприятности происходили всякий раз перед тем, как ты находила очередной предмет с вензелем «У».
Виктория молчала. Лукасу казалось, что он чувствует, как напряженно работает ее мысль.
— Ты полагаешь, что совпадения отнюдь не случайны? — спросила Виктория.
— По правде говоря, я даже не знаю, что и думать. Возможно, совпадение действительно случайное. Должен сказать, мне приходило на ум, что грабителя подослал Эджворт.
— Эджворт? Ах да, Эджворт. Из-за того проигрыша в карты? Ты считаешь, оИ опустился до подобной мести из-за того, что много проиграл тебе?
Лукас припомнил последнее столкновение с Эджвортом.
— Между нами произошло нечто более серьезное, чем заурядная ссора за карточным столом. Но если бы Эджворт и решил прибегнуть к подобной тактике, это еще не объясняет появление платка в оранжерее.
Виктория нахмурилась:
— Нет, конечно. И потом, это не имеет никакого отношения к той карете. Если история с каретой тоже подстроена, то жертвой должна была стать вовсе не я.
— Значит, покушались на меня? — Лукас в сомнении потачал головой. — Не знаю, не уверен. Хотя мы стояли совсем рядом, когда все случилось.
— Значит, Эджворт?
Лукас задумался. В ночь происшествия они с Эджвортом еще не поссорились из-за оскорблений, которые негодяй позволил себе в адрес Виктории. Однако это случилось уже после ссоры за карточным столом, и Эджворт не мог не заметить, как стремительно падает его репутация в клубе. И потом, было ведь еще то событие в прошлом, которое навсегда сделало их врагами.
— Да, вероятно, — ответил наконец Лукас.
— Но какая связь между нападениями и найденными платком и табакеркой?
— А ты знаешь кого-нибудь из тех, чье имя начинается с «У»?
— Нет. То есть, конечно, да. Но как я уже говорила, никто из них ничего не терял.
И она затараторила, перечисляя Лукасу всех знакомых, чьи имена начинались с «У»; тетя Клео опросила их всех, и ни у кого ничего не пропадало. Однако Лукас уже не слушал ее.
Его внимание привлекла странная дрожь в ее голосе, когда Виктория начала отвечать на его вопрос. Недавно он уже наблюдал подобную заминку, а потом она так же принялась болтать без умолку, словно стараясь уйти от откровенного разговора. Лукас сразу вспомнил: это было в ту ночь, когда он спросил Викторию, что ей приснилось.
— …И еще тетя Клео спрашивала леди Уибберли, которая все время нюхает табак, и лорда Уилкинза, его, конечно, тоже, он всегда носит платок, а потом мы спросили Уотерсона, и тоже напрасно.
— Викки…
— Правда, лорд Уотерсон способен все на свете перепутать, с ним всякое случается. Может, он оставил у нас и платок, и табакерку, но не обнаружил пропажу. Он всегда думает только о высоких материях, например метеорологии. Он даже изобрел прибор для измерения объема осадков.
— Виктория!
— Но у тети Клео столько знакомых, что мы наверняка кого-нибудь упустили.
— Викки, дорогая, остановись хоть на минутку. Я хочу задать тебе один конкретный вопрос и прошу тебя ответить на него откровенно. — Лукас остановился, удерживая Викторию рядом с собой. Затем он бережно обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Да, Лукас?
— Викки, существует ли кто-то, чье имя начинается с «У» и кого ты боишься? Тот, кто тебе не нравится, кому ты не доверяешь? Тот, кто вызывает у тебя тревогу?
— Нет! — мгновенно ответила она.
Лукас улыбнулся: она солгала очень неумело.
— Подумай, дорогая. Не бойся открыть правду. Я же твой компаньон по ночным приключениям, или уже забыла? Ты мне можешь рассказать то, что утаила от других.
— Лукас, пожалуйста, не надо.
Лукас крепче прижал Викторию к себе, она спрятала лицо в складках его рубашки. Янтарного цвета плащ обвил его ноги.
— Откройся мне, Викки.
Плечи Виктории напряглись, она словно оцепенела.
— Тебе не понять…
— Но почему, Викки, почему?
— Лукас, этот человек умер!
Лукас нахмурился, целуя ее теплые локоны, пугаясь отчаяния, прозвучавшего в ее простом ответе. Он припомнил те сведения, которые выложила ему Джессика Атертон, когда он начинал охоту за богатой невестой. И сразу в памяти всплыло имя: Сэмюэль Уитлок!
— Послушай, — ласково заговорил он, — не имеешь ли ты в виду своего отчима?
Виктория резко откинула голову, изо всех сил пытаясь овладеть собой.
— Я же сказала, это невозможно. Он умер и погребен.
— Но ты не очень-то его любила, верно?
Глаза Виктории сверкнули при свете луны.
— Я ненавидела его за то, что он сделал с мамой и мог бы сделать со мной, если бы только добрался. Мама спасла меня от похотливого мерзавца, отправив жить к тете. Но себя она спасти не смогла, и в конце концов он убил ее.
— Ты считаешь, отчим убил твою мать? — Голос Лукаса показался Виктории поразительно спокойным. Таким тоном он мог бы спросить ее, хочет ли она выпить шерри перед обедом. Лукас обнял ее за плечи и повел к дому.
— Да. Да, я уверена в этом. Я никому не говорила, только тете Клео. — Она чувствовала тяжесть его руки на своих плечах, и почему-то это прикосновение успокаивало Викторию. «Он такой сильный! — радостно подумала она. — С ним не страшно».