Только теперь Августа поняла, насколько Гарри взволнован и рассержен. Впервые за весь вечер ей вдруг захотелось оказаться в безопасности собственной спальни.
— Мне казалось, вы понимаете, почему я это сделала, милорд. Вы, полагаю, знали о моей долговой расписке, которая осталась в руках Лавджоя. По-моему, вы знали также и о том, как именно я проиграла ему тысячу фунтов. Если не ошибаюсь, Салли рассказала вам об этом?
— Да, но вы должны ее за это простить. Она была страшно встревожена.
— Да, разумеется. Ну так вот, я пыталась вернуть Лавджою свой долг, однако взять деньги он отказался. И я более не считаю его джентльменом! Не сомневаюсь, он строил всякие гнусные планы, желая воспользоваться моей распиской и унизить меня или, может быть, вас. Вот я и решила попробовать добыть эту самую расписку.
— Черт побери, Августы. Но с какой стати вы вообще вздумали играть в карты с Лавджоем?
— Честно говоря, теперь и мне уже кажется, что это было большой ошибкой. Но должна заметить, играла я неплохо, сэр. И все время выигрывала, пока меня не отвлекли разговором на совсем другую очень интересующую меня тему. Видите ли, мы начали говорить о моем брате, а потом вдруг, взглянув на записи партии, я поняла, что проиграла довольно большую сумму.
— Августа, леди, имеющая представления о правилах приличия, никогда не оказалась бы в подобной ситуации.
— Вы, без сомнения, правы, милорд. Но разве я не предупреждала вас, что не принадлежу к тому типу женщин, которые годятся вам в супруги?
— Теперь уже совершенно бессмысленно говорить об этом, — процедил Гарри сквозь стиснутые зубы. — Все идет к тому, что вскоре именно вы станете моей женой, и уж позвольте мне, Августа, сообщить вам прямо здесь и сейчас, что я более не потерплю ни одного подобного приключения. Я достаточно ясно изъясняюсь?
— Да, сэр. Но со своей стороны я бы тоже отметила одну вещь: при сложившихся обстоятельствах оказались затронуты моя гордость и честь. Я просто обязана была что-то предпринять.
— Вам следовало сразу прийти ко мне.
Августа прищурилась:
— Не обижайтесь, милорд, но я не считаю, что с моей стороны это было бы очень верное решение, не вижу особенного смысла… Ну, вы, разумеется, прочитали бы мне очередную лекцию, а потом устроили бы весьма неприятную сцену — вот как сейчас.
— Я бы занялся решением возникшей проблемы, освободив от этого вас, — мрачно возразил Гарри. — И вам не пришлось бы рисковать своей головой и репутацией, как сегодня.
— Мне кажется, милорд, что сегодня мы оба рисковали и головой, и репутацией. — Августа осторожно улыбнулась. — Если честно, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. Знаете, сэр, я очень рада, что вы оказались там. Я бы ни за что не вернула свою расписку, если бы вам не пришла в голову мысль о сейфе и о том, что он находится в глобусе. По-моему, все получилось как нельзя лучше, и мы оба должны быть благодарны судьбе, что все уже позади.
— Неужели вы полагаете, что я успокоюсь на этом?
Августа горделиво выпрямилась:
— Я, разумеется, прекрасно пойму, если вы сочтете, что сегодня ночью мое поведение перешло все допустимые границы. Если мысль о браке со мною для вас уже невыносима, то мое исходное предложение остается в силе: я с удовольствием объявлю о разрыве нашей помолвки и освобожу вас.
— Освободите меня, Августа? — Гарри снова сжал ее запястье. — Боюсь, что теперь это невозможно. Я пришел к выводу, что уже никогда не сумею освободиться от вас. Вы будете терзать меня до конца моей жизни. Если уж мне выпала такая судьба, я принимаю ее и сумею вытерпеть все, что она еще обещает мне.
И прежде чем Августа успела понять, что Гарри хотел этим сказать, он вдруг схватил ее в охапку, и через мгновение она обнаружила, что лежит у него на коленях, обхватив его за плечи, а губы его прильнули к ее губам. Глава 7
— Гарри!
Удивленный вскрик Августы затих под натиском его губ, и она тут же полностью подчинилась ему. Пережитое потрясение растворилось в теплых волнах пробуждающегося желания — как тогда, в библиотеке.
Августа обвила его шею руками, и губы ее раскрылись ему навстречу. Его жаркие поцелуи вызывали в ее душе трепет.
С готовностью отвечая на его ласки, она почти утратила способность мыслить ясно. Какая-то часть ее сознания все еще воспринимала и ухабы на дороге, и тесноту раскачивающейся кареты, и постукивание копыт лошадей по мостовой, но, оказавшись в объятиях Гарри, она словно перенеслась в иной мир.
Это сюда она втайне мечтала вернуться все это время — с тех пор, как Гарри впервые по-настоящему обнял ее, — без конца оживляя в памяти подробности их первого интимного свидания. Но все эти мечтания померкли теперь, когда она оказалась с ним рядом. Необыкновенное чувство восторга наполнило все ее существо, когда она ощутила вновь его волшебные поцелуи.
Ну конечно же, он простил ей и эту неприятную историю с карточным долгом, и ее поход в дом Лавджоя, радостно думала Августа. Иначе он не стал бы так нежно целовать ее! Он больше не сердится!
Она прижалась к Гарри всем телом, пальцы ее сжимали лацканы его черного пальто.
— О господи, Августа! — Гарри чуть приподнял голову. В полутьме поблескивали его глаза. — Ты просто сводишь меня с ума! Только что я готов был задать тебе хорошую трепку, но тут же забыл обо всех благих намерениях, испытывая лишь одно желание: поскорее получить тебя в свою постель.
Она ласково коснулась его щеки и улыбнулась:
— Не мог бы ты еще раз поцеловать меня, Гарри? Пожалуйста! Мне так приятно, когда ты целуешь меня.
С глухим стоном он снова прильнул к ее губам. Она почувствовала, как его рука, нежно поглаживая, скользит по ее плечу, и замерла: пальцы Гарри коснулись ее груди под тонким батистом. Однако она не отпрянула.
— А это тебе приятно, моя безрассудная маленькая проказница? — хрипло пробормотал Гарри, расстегивая на ней рубашку.
— Да, — прошептала она. — Я хочу, чтобы ты целовал меня вечно. Клянусь, это самое приятное ощущение на свете!
— Я счастлив, что тебе нравится.
Рука его, проникнув под рубашку, нежно ласкала ее обнаженную грудь. Августа закрыла глаза и вздохнула, когда пальцы Гарри коснулись соска.
— Господи! — с трудом прошептал он. — Прелестнейший в мире бутон.
Он наклонился и чуть тронул этот розовый бутон губами. Августа застонала.
— Тихо, любимая, — шепнул он, и рука его скользнула по бедру Августы, пытаясь снять с нее мужское облачение.
Теперь Августа уже с трудом сознавала, что они едут в карете по довольно оживленной улице и буквально в полуметре от них находится Скраггз, абсолютно не подозревающий, что творится внутри экипажа. Она понимала, что должна вести себя очень тихо, но никак не могла удержаться от изумленных восклицаний, вызванных новыми незнакомыми ощущениями. Прикосновения Гарри заставляли ее тело петь от счастья. Какое-то еще не совсем ясное, но совершенно нестерпимое желание зрело в ней. Она была настолько возбуждена, что не узнавала себя, и никак не могла справиться с собой и сдержать возгласы.