Каждый из трех людей Данела проверил прочность узлов, связывавших Данела и Рауля.
Селеста и еще одна женщина взяли Викторию под руки и отвели ближе к тому месту, где обычно сидел Данел. Потом они ушли, оставив ее стоять одну, словно приз, который будет вручен победителю.
В лагере слышался возбужденный рокот голосов. Одни мужчины сажали детей на плечи, другие толкались, стараясь занять места, с которых лучше видно.
Виктории все это совсем не нравилось.
— Уверяю вас, что это не лучший способ урегулировать спор, — сказала она.
Однако никто ее не слушал.
Дуэль началась и больше напоминала схватку дикарей: Рауль нанес противнику серию ударов с такой скоростью, что Виктория даже не заметила их; Данелу же удалось отскочить и парировать удары. Но когда обмен ударами был закончен, оба противника были окровавлены — Рауль был ранен в шею, а Данел в предплечье.
Виктория в ужасе охнула.
Больше никто не проронил ни звука. Было слышно только тяжелое дыхание мужчин.
Отрезок ткани провис между ними. Данел схватил его и, выставив кинжал, очень близко подтянул к себе Рауля. Кинжал Рауля с металлическим звуком ударился о его кинжал. Они оторвались друг от друга.
Теперь у каждого из них были раны на груди. Очевидно, раны были неглубокие, потому что ни тот, ни другой не обращали на них внимания.
Но тут Данел издевательски сказал:
— Значит, ты не все забыл, пока жил легкой жизнью в Англии? Помнишь немного, чему тебя учили с малых лет?
На загорелом лице Рауля сверкнула белозубая улыбка.
— Я помню, что всегда был проворнее тебя.
И только теперь, услышав их насмешливые замечания, Виктория поняла, что противники получают удовольствие от происходящего.
Да, они были совершенно серьезны. И это, несомненно, был поединок не на жизнь, а на смерть. Но они получали от этого удовольствие.
За всю свою жизнь она не раз замечала, что мужчины — глупые создания. А эти двое были особенно глупы.
Она не знала, каким образом эти люди умудрились достичь столь высокого положения, и не понимала, как могли женщины допустить такое.
Она огляделась вокруг.
Взоры каждого из присутствующих были прикованы к дерущимся.
Кинжалы со звоном ритмично ударялись друг о друга. Соперники отскакивали и вновь сходились. Кровь сочилась из резаных ран на груди, руках и лицах.
Двигаясь очень осторожно, Виктория подняла шпагу Рауля. Она вытащила ее из ножен и, прежде чем кто-либо успел остановить ее, вошла в круг и подошла к сражающимся мужчинам.
Они были так поглощены друг другом, стоя в боевой позиции, что ни тот, ни другой не заметили, как она подошла, и увидели ее только тогда, когда она встала между ними.
И тут оба замерли и уставились на нее.
Она приложила кончик шпаги к горлу Данела и потребовала:
— Скажи ему правду о прошлой ночи.
Коварство в выражении глаз Данела сменилось расчетливостью.
— Я с радостью убью тебя, — сказала она. — И ты это знаешь. Я доказала это прошлой ночью. А теперь… скажи ему правду.
Данел с помощью кинжала отвел острие шпаги от своего горла, выпрямился и произнес:
— Она провела ночь в моей палатке одна.
— Скажи ему почему, — потребовала Виктория.
— Женщина! Тебе следует помалкивать, — велел Рауль зловещим тоном.
Не обратив на него никакого внимания, Виктория повторила, глядя прямо в глаза Данелу:
— Скажи… ему… почему.
— Она украла мой пистолет, — признался Данел.
— Она украла твой пистолет?
Рауль перестал изображать неотесанного мужлана, выпрямился и удивленно взглянул на Викторию.
— И выстрелила в меня. Если бы я не отскочил вовремя, она прострелила бы мне сердце.
Судя по всему, Данел был искренне обижен.
— Но пистолет делает только один выстрел, — сказал Рауль, покачав головой. — Если она сделала этот выстрел, то почему?..
Данел сердито взглянул на него.
— Потому что она украла оба моих пистолета! — воскликнул Данел. Рауль прикрыл рукой рот, стараясь скрыть улыбку. — Она знала, как пользоваться этими пистолетами, — возмущенно добавил Данел. — А еще англичанка! Это же неслыханное дело!
— Я действительно знаю, как пользоваться пистолетами, — призналась Виктория. — Гораздо лучше, чем умею пользоваться этой шпагой. Поэтому предлагаю вам обоим держаться по возможности дальше друг от друга. А теперь натяните туго этот отрезок ткани, и я его…
Она подняла над головой шпагу и разрубила пополам отрезок ткани.
— Теперь, — спокойно сказала она, — прекратите танцевать, пытаясь убить друг друга.
Все население лагеря застыло с разинутыми от потрясения ртами. Замерли без движения Рауль и Данел, уставясь на влажные куски ткани, свисавшие с их запястий.
Направив острие шпаги в землю и уперев в бедро руку, Виктория ждала.
— Женщина, разве ты не знаешь, что не следует вмешиваться в дела мужчин? — взревел Рауль.
— Да, женщина! Не твое дело… — сказал Данел, фыркнув, потом он сделал серьезное лицо и продолжил: — учить нас искусству боя.
Рауль хохотнул.
Данел снова фыркнул. Оба кузена давились от смеха.
Окружающие люди подталкивали друг друга и усмехались.
Рауль и Данел разразились грубым хохотом. Потом они бросились друг к другу, хлопая один другого по спине и хохоча до слез.
Виктория с отвращением наблюдала за ними, качала головой и надеялась, что они не прирежут друг друга по чистой случайности своими кинжалами, которые все еще сжимали в руках.
Говоря фальцетом с якобы британским акцентом, Данел изобразил Викторию:
— «Прекратите танцевать, пытаясь убить друг друга!» — Он согнулся пополам от смеха и, наконец, овладев собой, спросил: — Как ты ее терпишь?
Рауль бросил на Викторию озорной взгляд и сказал:
— Это похоже на приручение норовистой лошади. Сначала она пытается сбросить седока и сопротивляется, но я остаюсь в седле и доказываю, что я хозяин. Потом скачка понемногу приходит в норму, и я чувствую себя так, словно оседлал ветер.
Она пристально смотрела на него, удивляясь тому, что он может говорить нечто столь оскорбительное и превращать это в соблазн.
— Эй! — воскликнул Данел, хлопнув Рауля по плечу. — Ты сумасшедший. Лично я предпочитаю доброго выносливого горного пони.
Вложив в ножны кинжал, он задал Раулю какой-то вопрос по-морикадийски.