– Доброе утро. Элеонора, мисс Чегуидден. – Его взгляд скользнул по леди де Гиньяр. – Эмея.
Дамы, остановившись, присели в реверансе.
Почувствовав, как леди де Гиньяр дрожит всем телом, словно присутствие принца пугало ее, Эмма успокаивающе сжала ее запястье.
– Позвольте составить вам компанию на прогулке? – Сандре занял место рядом с леди Фанчер. – Мисс Чегуидден, вы сегодня замечательно выглядите, учитывая, как мало спали.
– Простите, что? – с трудом выговорила Эмма.
– У вас свеча долго горела минувшей ночью. – Сандре пристально смотрел на нее из-под опущенных век.
Сдвинув брови, Эмма отвернулась. Она не собирается давать объяснения, даже фальшивые.
– Вы действительно проснулись поздно, – сказала леди Фанчер. – Что вы делали?
Теперь у Эммы не было выбора.
– Я читала, миледи.
– Как и в прошлую ночь. – Сандре умышленно напоминал ей, что был в ее спальне. – Надеюсь, вы не синий чулок. Слишком много ума в женщине нежелательно.
Словно зная, что у Эммы руки чешутся залепить принцу пощечину, Эмея решительно стиснула ее руку.
– Помилуй, Сандре, это какое-то Средневековье! – рассмеялась леди Фанчер. – Можно подумать, она читает скандальную литературу. Джейн Остен весьма респектабельная писательница.
– Это верно. И пока дамы не засоряют свои умы серьезными литературными трудами, я одобряю книги. – Он величественно кивнул, потом вздохнул и понизил голос. – Умоляю, дамы, отнеситесь с пониманием. Мистер Гиллеспи Косгар и графиня Мартин идут поприветствовать нас. Он ирландец, горяч, богат и беззаботен; боюсь, вам придется слушать его грубый смех. Да и графиня Мартин своеобразная женщина.
– Графиня Мартин печально известна своими амурными похождениями, – прошептала на ухо Эмме леди де Гиньяр. – Да и как может быть иначе, если ее муж всякий раз ведет себя как маньяк.
Мистер Косгар, белокожий, темноволосый, с глазами, зелеными как весенняя трава, и фигурой юного бога, был одет по последнему слову моды. Эмма едва могла отвести взгляд от его до блеска начищенных черных сапог и сюртука, облегающего узкую талию.
Графиня Мартин в красоте и изысканности наряда была под стать ему и в то же время полной противоположностью – смуглая, с темными глазами и светлыми волосами, – и явно гордилась своей привлекательностью. Бедра ее при ходьбе покачивались, грудь была искушающе открыта чуть не до сосков, губы подкрашены красным. Она смотрела на принца Сандре, с вызовом вздернув подбородок.
Снова Эмея прошептала Эмме на ухо:
– У графини репутация оракула.
Эмма взглянула на нее, донельзя удивленная.
– Оракула? Вы имеете в виду, она предсказывает будущее?
– Не как те, кто просит позолотить ручку, а потом говорит, что вы отправитесь в долгое путешествие и найдете настоящую любовь. У нее отметины на ладонях, похожие на… на глаза, она делается какой-то отрешенной, потом берет за руку и велит держаться подальше от скал. – Эмея вздрогнула, но продолжила более спокойно: – Она была любовницей Сандре и не простила, что тот бросил ее. Графиня потрясающе прямолинейна и откровенна.
– А-а-а… – протянула Эмма. Это объясняло скованность принца.
– Ведите себя прилично, – упрекнула их леди Фанчер.
Мистер Косгар поклонился принцу.
Графиня Мартин – нет. Она провела пальчиками в черной перчатке по его щеке, поцеловала в губы и глубоким контральто произнесла:
– Приветствую, дорогой. Вы слышали? Прошлой ночью ваши люди устроили засаду на Мстителя.
Эмма похолодела, все мускулы в ее теле напряглись. Она ждала… ждала…
– По моей инструкции, – холодно ответил Сандре.
– Это серьезно, – мягко рассмеялась графиня Мартин. – Вы слышали, что случилось?
– Я слышал! – махнул рукой мистер Косгар. – Они положили веревку поперек дороги. Когда показался Мститель на лошади, солдаты, как я понимаю, натянули веревку, но конь преодолел препятствие, словно всадник знал про него.
Принц словно окаменел на мгновение.
– Он удрал?
– Да, ваше высочество. – Графиня Мартин почти мурлыкала от удовольствия. – Оставив ловушку позади, он взмахнул рукой, и веревка распалась на две части. – Ее взгляд переместился на Эмму, и той показалось, что графиня говорит специально для нее. – Похоже, Мститель в самом деле обладает магической силой, которую приписывают ему слухи. – Она снова переключила внимание на разъяренного принца. – Дорогой, вы снова проиграли!
Принц Сандре несся верхом по крутому склону к замку, нахлестывая коня, пока бока у того не покрылись кровью и потом.
Сверху слышались крики стражников:
– Открыть ворота принцу! Открыть ворота!
Стражники поняли, что он в ярости, и не хотели, чтобы он сорвал зло на них.
Когда принц подъехал ближе, ворота со скрежетом отворились. Сандре галопом влетел во двор, бросил поводья и, не успел жеребец остановиться, спрыгнул с седла.
Он споткнулся, вообразил, что видевшие это посмеиваются, и это еще больше распалило его. Парадные двери замка распахнулись при появлении Сандре, и он ворвался в холл.
– Где он? – рявкнул Сандре на испуганных слуг. – Где Жан-Пьер?
– Он в караульном помещении, ваше высочество, – дрожащим голосом ответил дворецкий.
Сандре свернул в древнюю часть здания, где отделка не менялась веками. Здесь жили слуги, ела и пила стража в свободное от службы время. Сапоги принца грохотали по каменному полу, шпоры звенели, гнев нарастал с каждым шагом.
У входа в караульное помещение никого не было. Сандре остановился, потом чуть приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Его верные люди, рассевшись у столов, пили вино и смеялись. Смеялись!
Резким движением принц распахнул дверь так, что она с силой стукнулась о стену.
Все, похолодев, повернулись на грохот и потеряли дар речи.
Жан-Пьер, его кузен, которому следовало бежать, прятаться, стоял перед очагом, словно не понимая, что его ждет. А может, действительно не понимал? Может, он просто болван?
Сандре чеканным шагом прошелся по комнате, врожденная склонность к театральности руководила им.
– Ты смеешь смотреть мне в глаза? – Принц ударил Жан-Пьера хлыстом.
Он застал кузена врасплох. Кровавый рубец пересек нос, щеку, подбородок. На лице Жан-Пьера появилось затравленное выражение.
Сандре снова поднял хлыст, и это выражение исчезло. Жан-Пьер сделал то, с чего следовало начать, – поднял руку, чтобы прикрыть лицо.
– Ваше высочество! Остановитесь.
– Остановиться? Ты смеешь указывать мне, что делать? После того как ты унизил меня перед всей страной? Перед всей Европой?