Принц Сандре остановился перед одной дверью и распахнул ее ногой.
– Это особая камера. Мы бережем ее для самых важных заключенных. Говорят, сам король Ринальдо провел здесь свои последние дни. Как видите, – он махнул факелом внутрь, – условия весьма роскошные, тут есть кровать, чего в большинстве камер нет.
– Это же просто яма!
– Видели бы вы другие камеры. Но возможно, вы передумали и хотите возвратиться со мной наверх?
Оттолкнув стражников, Эмма шагнула внутрь.
Сандре кивнул, будто ничего иного не ожидал.
Дверь закрылась. Принц запер замок. Все тем же беспечным тоном он сказал:
– Истинное преимущество состоит в том, что ключ только у меня одного. Но меня вы презираете. Предпочитаете оказаться под надзором Готзона?
Желчь обожгла горло Эммы.
– Нет.
– Видите, я не так плох, как вы предположили. А теперь идите, сядьте на кровать. Здесь станет совсем темно, когда мы покинем камеру. – Сандре повернулся и, хлопнув Квико по плечу, спросил: – Как твоя жена? Она оправилась от раны? Без нее мой кабинет весь в пыли.
Когда они уходили, Эмма заметила сочувственные взгляды стражников. Только Квико посмотрел на нее так, что ей захотелось сжаться в комок.
Прежде чем свет факела исчез, Эмма поспешила к койке и села. Здесь, в холодной сырости темницы, сказывалось падение со спины Старого Нельсона. Она тогда сумела прикрыть лицо руками, и от удара они покрылись большими кровоподтеками. Колено болело, поскольку она ободрала его даже сквозь костюм, и, кажется, повредила бедро.
Койка была узкая, одеяло тонкое, а темнота такая, что Эмма ничего не видела… но все слышала: как бегали по полу крысы, как текла по стенам вода, как насвистывал охранник наверху.
В животе у нее заурчало, и она вспомнила, что поела сегодня только один раз. Где-то рядом что-то разлагалось, и от запаха подкатывала тошнота.
Майкл жил здесь два года.
Где он теперь? И сколько времени ему потребуется, чтобы спасти ее?
На следующий день – по крайней мере Эмма думала, что это было на следующий день, – свет факела известил о появлении принца.
Он пришел за ней. Принц Сандре со своим кузеном Жан-Пьером.
– Вы готовы вспомнить, что мне задолжали? – спросил Сандре.
Эмма сжала холодную металлическую трубу каркаса кровати.
– Я задолжала вам смерть.
Принц отпер дверь.
– Выходите.
– Лучше я останусь здесь, нежели с вами.
Жан-Пьер шагнул в камеру, схватил Эмму за руку и потянул наружу.
– Не разговаривайте так с вашим принцем!
Она вырвалась.
– Он не мой принц! Я англичанка. Мой монарх – королева Виктория, и она не убийца.
Сандре, взяв ее за подбородок, повернул лицом к себе.
– Вы голодны? Наверху для вас есть еда… если будете вести себя прилично.
– Что вы собираетесь делать – морить меня голодом, пока я не покорюсь? – Эмма не ела так давно, что эта тактика показалась ей действенной.
– Морить голодом – резкое выражение, – любезно сказал Сандре. – Но я действительно знаю, как использовать пищу, чтобы добиться цели.
Эмма плюнула ему в лицо.
Меньше чем через минуту она снова оказалась в камере, но на сей раз была за руку прикована цепью к стене.
Когда в следующий раз в коридоре появился свет, Эмма четко понимала смысл фразы Сандре о пище. Она слизывала воду с осклизлой стены и так хотела есть, что, когда Жан-Пьер вошел к ней, ноги у нее подогнулись. Ему пришлось вскинуть ее на плечо и вынести в коридор.
Эмма подумала, что Сандре был бы доволен.
Жан-Пьер донес ее до личных покоев принца и усадил за стол со скудной пищей.
Но когда она потянулась к тарелке, Сандре ударил ее по руке.
– Я сам покормлю вас, – сказал он.
Эмма позволила ему это, поскольку пальцы у нее так дрожали, что она сомневалась, сможет ли донести кусок до рта. И, несмотря на искушение, не укусила его руку.
Она успела проглотить только несколько кусочков, когда принц сказал:
– Довольно.
Эмма смотрела на него диким зверьком.
– Идите переоденьтесь, – сказал принц. – От вас пахнет, и я не желаю видеть вас в этом нелепом наряде.
Эмма посмотрела на грязные мокрые остатки савана Мстителя.
– Это вполне подходящая одежда для темницы.
Сандре с улыбкой наклонился к ней.
– Вам не нужно оставаться там.
Если бы она не знала правды, то видела бы только доброго любезного принца, которого он старательно изображал.
– Я должна.
Принц Сандре выпрямился.
– Вы сейчас переоденетесь, или я сам это сделаю, но на вас будет приличное женское платье. – Он указал на ширму в углу. – Идите туда.
Она встала.
– Но сначала… – сказал Жан-Пьер.
Он хотел увидеть, нет ли шрама на ее плече.
Они оба повалили Эмму на пол, не заботясь о том, что ей больно и ее тело все в синяках. Сандре вжимал ее лицом в толстый ковер, а Жан-Пьер искал следы пули. Эмма задыхалась от унижения.
– Она могла быть Мстителем, но это не так. Я его ранил. – Жан-Пьер удовлетворенно хмыкнул. – Вероятно, она знает, кто он. Если позволите, ваше высочество, я могу добыть у нее эти сведения.
– Нет. Никаких пыток. В этом нет необходимости. – Сандре, словно издеваясь, заботливо убрал волосы со лба Эммы и помог подняться на ноги.
Прикосновения принца вызывали в ней отвращение. Прижав костюм к груди, Эмма шмыгнула за ширму.
– Там есть гребень, вода и полотенца, – сказал Сандре ей вслед. – Воспользуйтесь ими, прежде чем одеться.
Нижние юбки были пышные, сорочка прекрасная, платье из хорошей темно-синей шерсти. В этой одежде в камере будет тепло… значит, Сандре ожидал, что она не уступит.
Негодяй! Он держал все козыри в обагренных кровью руках и наслаждался своей властью.
Что же будет? Эмма сознавала, что может некоторое время сопротивляться, но рано или поздно он победит. Ей придется выйти за него, и жизнь ее станет чередой несчастий. Она будет дрожать в его постели, извиваться под его кнутом. Помнить, что он живет за счет легковерных игроков, убивает и мучает невинных людей. И будет беспомощна и не сможет остановить его. В конце концов, не стерпев всех этих ужасов, она покончит с собой.
Эмма прислонилась к стене.
Покончит с собой? Нет, раньше он покончит с ней.
И винить ей нужно только себя. Она слышала, почему умерла Эмея. И вот, не совладав с собой, переоделась Мстителем и попала в руки стражников.