– Стол новый, вы наверняка еще не видели его, и потолок тоже. - Трокмортон взял со стола небольшой зажженный канделябр и поднял его над головой. - Я распорядился, чтобы восстановили старинную роспись. Знаете, мне по душе стиль восемнадцатого века.
Селеста подняла голову, делая вид, что ей это интересно, и сказала, глядя на летящих по потолку упитанных амуров и античных богинь в развевающихся хитонах:
– Прекрасная роспись.
Трокмортон не ответил. Он пристально всматривался в шею Селесты. Заметив это, она подняла руку, словно пытаясь защититься. От чего? Селеста и сама не знала. Но кто может сказать, что на уме у этого Трокмортона?
– И что было дальше с матерью Кики? - спросила она.
Он неохотно опустил канделябр и ответил, поморщившись:
– Вышла замуж. За итальянского оперного певца.
– Итальянский оперный певец - звучит романтично.
– Да, если вам нравятся тучные мужчины, ревущие на сцене так, словно им отдавили ногу.
Что ж, итальянская опера Трокмортону не по душе, это понятно.
– Боюсь, что вы не романтик, мистер Трокмортон.
– Нисколько.
Селесте нужно было бы оставаться настороже, но ее слишком взволновало то, что у Эллери есть шестилетняя дочь.
– Итак, она оставила Кики на пороге Блайд-холла и с тех пор исчезла навсегда. - Он указал на массивный ковер, проложенный через всю столовую до самой двери. - Тоже новый. Персидский. Мама сказала, что сейчас такие в моде.
– В Париже они в моде, - кивнула Селеста.
– Ну, если уж в самом Париже такие ковры в моде, то у нас и подавно.
В голосе Трокмортона прозвучала ирония, и Селеста догадалась, что ему совсем не нравятся нововведения его матери.
– А ребенок? - напомнила она.
– А, Кики… - Казалось, ему было интереснее водить Селесту по дому, чем рассказывать ей о ее воспитанницах. - Кики озорница, каких свет не видал. Может смеяться во весь голос или петь за столом, поминутно что-то разыгрывает, то трагедию, то комедию - вся в мать! Не сосчитать уже, сколько нянек от нее сбежало.
Он сказал это таким унылым тоном, что Селесте захотелось рассмеяться, но она лишь заметила:
– А мне нравятся такие живые дети.
– О, в таком случае она вам понравится. Только, к сожалению, незаконнорожденная и по английским законам считается иностранкой. Вам придется потрудиться, чтобы жизнь Кики не разрушилась, едва успев начаться.
Селеста вдруг почувствовала в Кики родственную душу.
– Я думаю, что девочка очень тоскует по матери, - заметила она.
– Возможно. Но пока что она превращает нашу жизнь в ад, а я не могу допустить этого, - сурово ответил Трокмортон.
– Понимаю. - Селеста слегка замялась, но все же спросила: - А как складываются ее отношения с отцом?
Теперь пришла очередь мистера Трокмортона замяться.
– Эллери смеется над ее проделками, позволяет Кики делать все, что ей взбредет в голову, гладит ее по волосам, когда та поет. Я думаю, что такие знаки внимания только осложняют дело.
Да, ребенка-бунтаря Эллери не мог не замечать. Это вам не тихая мышка, какой была в свое время Селеста. Но при этом дочь должна быть для него постоянным живым укором, и… Селеста снова смутилась, так и не доведя свою мысль до конца.
Они вышли из столовой в темное фойе и услышали доносившийся до них из дальнего угла шорох шелка и негромкое мужское бормотание. При этих звуках Трокмортон прибавил шаг и потащил за собой Селесту, которой пришлось едва ли не бежать, поспевая за ним. Только после того как они миновали фойе и приблизились к библиотеке, Трокмортон заметил:
– Кажется, роман между мистером Монкхаусом и леди Новелл в полном разгаре.
Надо сказать, что любовная сцена нисколько не шокировала Селесту, в Париже такие романы были обычным делом. Она лишь повернула голову к Трокмортону и спросила:
– Откуда вам известно, кто это?
– Я прекрасно вижу в темноте, - пояснил Трокмортон и добавил: - И мистер Монкхаус тоже, между прочим. - Затем он провел Селесту в библиотеку и сказал, обводя вокруг широким жестом: - Ну а здесь я не позволил маме что-либо менять. Она хотела поставить новые кресла вместо этих, старинных, с львиными головами на подлокотниках. Но мне они нравятся. Я часто привожу сюда Пенелопу, чтобы почитать ей. Выбираю что-нибудь спокойное, легкое, чтобы ей не снились потом кошмары - всякие тигры или аллигаторы, знаете ли.
Селеста понимающе усмехнулась.
– Но если у Пенелопы кошмары случаются редко, то у Кики - то и дело, только непонятно, что ей видится. Ведь кричит-то она по-французски.
– По-французски?
– Кики не желает говорить по-английски, хотя прекрасно все понимает, - поморщился мистер Трокмортон. - Впрочем, для вас это не будет проблемой, вы-то французским владеете свободно. Одним словом, я надеюсь, что вам удастся вернуть мир и покой под крышу нашего дома.
«Если все обстоит хотя бы наполовину так, как говорит мистер Трокмортон, меня ожидает здесь веселая жизнь», - подумала Селеста.
– Я постараюсь, - просто ответила она.
– Впрочем, не думайте, что вам придется целыми днями заниматься воспитанием девочек. У них есть няня, а ваши обязанности ограничиваются только классными часами. Кроме того, поскольку Кики очень возбуждена после сегодняшнего приема, я полагаю, что вам есть смысл приступить к занятиям только со следующей недели.
– Надеюсь, вы не думаете, что мне нужна отсрочка для размышлений, сэр?
– Нет. - Трокмортон повел Селесту в короткий коридор, заканчивающийся массивными двустворчатыми дверями. - Но не хочу при этом, чтобы возле Эллери постоянно находились сразу две прекрасные молодые девушки, желающие обратить на себя его внимание.
– Я вовсе не собираюсь добиваться того, чтобы он обратил на меня свое внимание, - не очень искренне возразила Селеста.
– Хорошо, скажем иначе. Я хочу, чтобы до того, как Эллери оправится от своей сыпи, вы перенесли свое внимание на его недостойного брата.
Теперь, когда Селесте стало понятно поведение мистера Трокмортона, ей предстояло вежливо отказать ему, но так, чтобы не слишком обидеть своего хозяина.
– Я никогда…
– Перестаньте, я прекрасно понимаю разницу между собой и Эллери, - криво усмехнулся Трокмортон. - Вы думаете, с этим так легко смириться? Ну ничего, я нахожу утешение в своей работе.
Селеста смутилась. Она не хотела задеть чувства мистера Трокмортона, хотя, если говорить честно, ей до сегодняшнего дня и в голову не могло прийти, что тот способен на какие-либо чувства.
– Право, мистер Трокмортон, я не могла и подумать, что…
– Мистер Трокмортон? - перебил он ее. - Зовите меня просто по имени. Гаррик.