– Что я сделала? – прошептала Элисон.
Одна из девушек-гусятниц выбежала из-за сарая, держа за лапки гуся.
– Кто это сделал? – сердито закричала она. – Самого моего лучшего самца убили стрелой. – Она перевернула птицу и показала вонзившуюся ей в голову стрелу.
– Прости, – крикнул ей Дэвид. – Это я виноват.
– Как бы не так! – Девушка погрозила пальцем Эдгару. – Скорее всего это он. С него станется!
– Нет, Нэнси, это я, – выступила вперед Берт.
Она взяла лук из ослабевшей руки Элисон и помахала им в воздухе.
– Здорово у меня получается?
Нэнси взглянула на лук, потом на девочку. Она хотела назвать ее лгуньей, но не посмела.
– Отнеси гуся в кухню, – распорядился Дэвид. – Мы съедим его на обед, а миледи достанет нам другого.
Он положил руку ей на плечо.
– Ведь так?
– Да, с удовольствием.
Элисон попыталась улыбнуться, но смогла только с усилием раздвинуть губы.
Когда Нэнси ушла, она повернулась к Дэвиду.
– Мне очень жаль.
– Ничего, – он потрепал ее по спине.
– Твой лучший гусь!
Берт успокаивающе похлопала ее по бедру:
– У Нэнси все гуси лучшие.
Элисон внезапно осознала, что Дэвид и Берт прикасаются к ней, а она так и не исполнила просьбу Дэвида приласкать Берт. Она неловко погладила девочку по голове. Та с удивлением на нее посмотрела. Дэвид с тревогой ожидал, что будет дальше, но Берт пожала плечами и отошла.
– А теперь будем драться мечами? – Это нравилось Берт больше всего. Мечи сверкали на солнце. На них не было и следа ржавчины.
Даже такие старые мечи заслуживали тщательного ухода. Там были и деревянные, специально выточенные для детей. Берт благоговейно погладила лезвие.
Дэвид поспешно схватил ее за руку и сунул ей деревянный меч.
– Вот, возьми.
Берт надулась. Она знала, что ничего из этого не получится, но все же решила попытаться.
– Я уже взрослая и могу драться настоящим мечом.
– Нет еще.
– Дай мне попробовать.
Оттачивая свой короткий меч, Эдгар неодобрительно сказал:
– Настоящий сквайр не будет попрошайничать, как девчонка.
У Берт даже уши покраснели. Их кончики выступали из-под изуродованных волос. Но она плотно сжала губы.
Дэвид обратился к Элисон.
– Ты у нас тоже начнешь с деревянного.
Берт решила воспользоваться случаем, чтобы возместить на ком-нибудь свою досаду.
– А почему ты не даешь ей поднять двуручный меч?
– Не сегодня. Так вот, ты берешь рукоять в обе руки…
– Ты сначала заставил меня поднять двуручный меч, – упрямо стояла на своем Берт. – Ты всех заставляешь сначала поднимать его.
– Нет, Берт, – раздраженно ответил Дэвид.
– А что в этом интересного? – спросила Элисон, осторожно дотронувшись до рукояти самого большого меча.
– А ты когда-нибудь его поднимала? – осведомилась Берт самодовольно.
– Какой ты еще ребенок! – с явным отвращением сказал Эдгар.
– Она этого делать не будет, – возразил Дэвид.
– Я бы хотела попробовать, – Элисон устремила на него просящий взгляд.
Дэвид сердито посмотрел на Берт.
– Как хочешь. Но он очень тяжелый, и если ты не остережешься…
Она достала его из ножен. Меч выскользнул у нее из рук, и его кончик воткнулся в землю.
– …ты можешь его уронить. – Дэвид дернул Берт за волосы достаточно сильно, чтобы отбить у нее охоту хихикать, и подошел к Элисон. Он снова воспользовался случаем ее обнять. Положив свои руки поверх ее, он помог ей поднять меч.
– Это отличная клинковая сталь, – гордо сказал он. – Ты чувствуешь вес?
Вместе они размахивали мечом, пока он не засвистел в воздухе.
– В сражении побеждает не обязательно самый умелый боец, а чаще всего самый выносливый.
– Я понимаю. Дай мне его подержать.
– Не делай резких движений, – предупредил он.
Не сводя глаз с острия, дети отошли в сторону.
– Я отпускаю. – Он разжал пальцы своих рук и, так как она не уронила меч, отошел.
Она продолжала размахивать им, глядя изумленно на кончик.
– Подними его над головой, – мстительно сказала Берт.
– Нет! – вскрикнул Дэвид.
Но было поздно. Элисон уже подняла меч. Острие заколебалось у нее над головой и потом! откинулось назад. У нее не хватило сил справиться с ним, но она его не выронила. Под тяжестью меча она начала клониться вместе с ним назад и наконец упала.
Она с силой ударилась о землю, как одна из выпущенных ею стрел.
Пыль еще не улеглась, когда Дэвид был уже рядом с ней.
– Элисон! Элисон!
Она открыла глаза.
– Ты ушиблась?
– Немного.
Обняв ее, он медленно помог ей сесть. Платок сполз с головы. Она сделала попытку удержать его, но косы упали ей на спину. Она поморщилась.
– Как ты думаешь, – оглянувшись на детей, Дэвид понизил голос, – ребенок не пострадал?
– Я думаю, что ребенок защищен лучше меня, – отвечала она спокойно.
Около них раздался тихий виноватый голосок:
– Простите меня.
Дэвид не отозвался. Элисон обернулась.
– Папочка, мне очень, очень жаль. Я не думала, что она так сильно ударится.
Впервые Дэвид всерьез рассердился на дочь. Он с трудом заставил себя ответить сдержанно:
– Не у меня проси прощения, Берт. Проси прощения у мачехи. Это ей больно.
– Прости меня, – проговорила Берт сквозь слезы. – Я не хотела причинить тебе вред.
– Я только ушиблась, Бертрада, и, разумеется, я тебя прощаю. – Элисон перегнулась через плечо Дэвида и погладила девочку по голове. На этот раз она сделала это вполне непринужденно. – Вообще говоря, это твой папа виноват.
– Я? В чем?
– Ты всегда над своими сквайрами так шутишь?
Дэвид попытался оправдаться.
– Это дает им представление, какие труды их ожидают, прежде чем они получат звание сквайров.
– Мне кажется, это нечестно. Почему бы тогда и твоей дочери не сыграть со мной такую шутку для общей потехи?