— Нет, не возьму. Но для Старого Льва придумаю уважительную причину, чтобы перевел тебя в какое-нибудь другое отделение.

— Прогоняете, значит?

Она посмотрела на него задумчиво-спокойно.

— Нет. Просто полюбить тебя уже никогда не смогу.

«Красная Шапочка» уходит ровно в восемь

Перед самым Новым годом какой-то совершенно никому не известный молодой мужчина с портфельчиком вдруг появился на остановке у метро, где «Красную Шапочку» ждали пассажиры. Мужчина спросил у водителя, этот ли автобус идет до загородной психиатрической больницы, чем, естественно, привлек к себе внимание. Водитель промычал что-то невнятное, парень его не понял, но повторять вопрос не стал и обернулся к двум господам средних лет, курившим у передней двери.

— А вам туда зачем? — выпуская в небо дым, прищурился на молодого человека один из них, немолодой уже, но спортивный крепыш. Демисезонное пальто на нем было дорогое, брюки отглаженные, на голове — меховая шапка. А вот нос у мужчины подкачал, никак не соответствовал боярскому наряду — облупившаяся на морозе картошка.

— Я к главному врачу.

— На работу устраиваетесь?

— Пока просто поговорить, — замешкался молодой человек.

— Но вы врач?

— Врач.

— Тогда заходите, — кивнул в сторону дверей другой господин, очень высокий, худой, в узких очках на вытянутой, словно дыня, голове. — Только сиденья вам может не хватить. Сгонят — не обижайтесь: у нас тут все места резервированы. Как в самолете. Но, может, кто-нибудь не придет — перед Новым годом некоторые ушли в отпуск.

Мужчина пожал плечами, оглядел пассажиров — они постепенно, будто по цепочке, набирались в автобус. Одним из последних прибежал высокий парень, вспрыгнул на ступеньку, схватившись за поручень. Быстро прошел в автобус, сел на второе сиденье справа у окна. Через стекло блеснул красивый перстень-печатка у него на пальце.

— Я постою, — сказал молодой человек.

— Замучитесь стоять. Ехать далеко. Подождите здесь, будет видно.

Молодой человек кивком осторожно показал на водителя:

— Он что, немой?

— И глухой еще, — ответил Дыня. — Но на имя странным образом откликается. Звать Иван.

— И к тому же и слепой! — ухмыльнувшись, добавил Картошка.

— Да ладно тебе, не пугай коллегу. Кстати, у тебя, по-моему, ставка освобождается? Жена в декретный отпуск еще не собирается? По-моему, скоро пора.

— Я этого Ивана сам к окулисту водил — ни хрена не видит. И очки не хочет носить. А насчет ставки, я лучше девочку подожду, они покладистее. А в декрет супруга уйдет в феврале.

Картошка вынул наполовину докуренную сигарету изо рта и отщелкнул ее в сторону.

— В каком же это смысле покладистее? — осклабился Дыня.

— Во всех.

Молодой человек обернулся: окурок попал в самую середину пустой с утра урны. А издалека, раздвигая толпу, как океанский лайнер — волны, к автобусу быстро подошла дама неземной красоты.

— Здравствуйте, Альфия Ахадовна! — подобострастно хором сказали Картошка и Дыня. Дама насмешливо на них посмотрела, подобрала полы такой же белоснежной, как лайнер, шубы и легко поднялась в автобус.

Вновь прибывший завороженно собрался последовать за ней, но отчего-то задержался и, будто размышляя, сказал, ни к кому не обращаясь:

— Что-то в этом есть. Ехать в неизвестный городок, в психиатрическую больницу на нелепом автобусе удивительной раскраски, с немым, глухим и слепым водителем… Да, — повторил он, — в этом что-то есть.

— Садитесь, молодой человек, не задерживайте! — поторопили его пассажиры, и он решительно вошел в салон. Двери закрылись. Автобус тронулся.