Внезапно что-то решив, Сурин резко перевернул вверх дном сумку. И среди разных девичьих мелочей увидел деньги, довольно крупную сумму, и коробочку из ювелирного магазина, обклеенную синей под велюр бумагой. Он сглотнул слюну, открыл коробочку: там лежал мужской золотой перстень — красивая печатка с черным камнем. Там же хранился сложенный чек. Диме вдруг стало нехорошо. Он развернул чек. Взглянул на четко выведенную дату продажи: кольцо было куплено за два дня до смерти Оли Хохлаковой.
Дима посмотрел на любимую. Настя спала и выглядела измученным ангелом. Он сложил назад в сумку все мелочи, а деньги и кольцо отложил и завернул в отдельный пакет.
— Здесь какая-то ошибка. Завтра все выяснится, — сказал себе он, но впервые за все эти дни лег, не раздеваясь, на диване в гостиной.
В кабинете было темно. Альфия включила лампу, вызвала звонком Нинель.
— Они уехали?
— Только что. Не стали дожидаться утра. — Нинель прекрасно понимала, о ком ее спрашивают.
— С этой конференцией я сегодня у матери опять не была. Что в отделении новенького?
— Все по-старенькому. Ваша мама в порядке. У Марьяны — понос. Некоторые дорогие лекарства закончились. Вот список.
— Отчего у Марьяны понос? Антибиотик ей надо дать. — Альфия достала ключ и пошла к сейфу.
— В бывших бурыкинских теплицах вырастили салат и зеленый лук. Сегодня первый день сделали салат с подсолнечным маслом. Вот ее с этого салата и пронесло. Да ладно, в первый раз, что ли? Я уж привыкла. Через два дня само пройдет. Я сама салат ела. Вкусный. И ничего.
Альфия выдала под расписку Нинель несколько пачек разных лекарств.
— Антибиотик Марьяне обязательно дай. Слышишь?
— Слышу.
Альфия подошла к столу, несколько упаковок отложила в ящик. Увидела сверток с деньгами.
— Как дела у твоей дочери?
Разговоры о дочери всегда приводили Нинель в хорошее расположение духа вне зависимости от времени и места.
— В этом году заканчивает она.
— И сразу в клиническую ординатуру?
— Нет, не получится. Денег нет. Сейчас вся ординатура платная.
Альфия достала из ящика сверток.
— Это твоей дочери.
— Что это, Альфия Ахадовна?
— Деньги. За ординатуру заплатишь.
Нинка осторожно развернула:
— Что вы! Здесь же так много!
— А ты что думаешь, ординатура даром достается?
Нинель повалилась Альфие в ноги — прямо у стола.
— Век за вас, Альфия Ахадовна, буду Бога молить!
— Бога молить за меня не надо. Вставай!
Альфия вышла из-за стола и за подбородок подняла Нинель с колен.
— Смотри мне в глаза! Это ты рассказала Бурыкину про мою мать?
Нинка вся задрожала.
— Богом клянусь, нет! Он, правда, выпытывал у меня, но я вас не сдала! Верьте мне, что не сдала! Если не верите, лучше возьмите деньги назад!
Альфия отпустила ее, вернулась обратно за стол.
— Деньги я не тебе дала, а твоей дочери. — Она помолчала. — Ну а тебе я, пожалуй, верю. Хитрый он, гад. Мог и сам догадаться.
— Вот вам крест, это не я!
— Ладно, иди.
Нинка, крестясь на Альфию, пятясь задом, вышла.
«Неужели он все-таки из-за матери так ко мне переменился?» — Альфия достала из тумбы стола пластиковую бутылку со спиртом, налила в чашку. Понюхала. «Гадость какая! Пить, так не это». Альфия вылила спирт обратно в бутылку, убрала в стол. Автоматически достала отобранные упаковки, вдруг поглядела на них внимательно. «Как раз подойдет». Ни о чем больше не думая, она стала раскрывать пачки, отрывать таблетку за таблеткой, глотать их, не морщась, запивая водой… И снова и снова отрывать следующую таблетку.
— Ну, вот и все. — Она села в кресло возле журнального стола, на котором валялись пустые упаковки, и откинула голову на старую жесткую спинку. Никаких эмоций. Ею овладели бессилие и равнодушие, Альфия не могла поднять руку. Посидела немного. Глаза закрылись сами собой.
Нинель не находила себе места. В жизни она не держала в руках такую крупную сумму! «Куда же их положить, чтобы не украли?» В сумку нельзя: ни за кого в отделении нельзя поручиться. В тумбочку страшно: вдруг кто-нибудь залезет? Она тупо стояла с пакетом в руках и даже боялась пересчитать деньги. Вдруг кто-нибудь увидит? «Попросить Альфию положить в сейф? А вдруг не вернет?» Нинель металась, не зная, как поступить. «Да, лучше в сейф! Альфия не такая. Уж если дала — назад не отнимет!»
Сова прижала деньги к груди, прикрыв пакет отворотом халата, и пошла в кабинет.
— Альфия Ахадовна!
Никакого ответа.
«Спит, что ли?» Нинель постучала громче. Никто не отозвался. Может быть, Альфия Ахадовна вышла?
Нинель решилась открыть своим ключом. Заведующая полулежала в кресле.
— Ой, извините! Я подумала….
Но что-то необычное в позе Альфии привлекло ее внимание. Как странно неподвижно свешивается рука к полу. И запрокинута голова… И ноги беспомощно и широко разъехались в стороны…
— Альфия Ахадовна!
Сова потрогала заведующую за плечо. Не отзывается. Что за черт? Нинка огляделась.
А это что такое, блестящее, как конфетные обертки, валяется на столе? Да ведь это же фольга от пластинок с лекарствами! Нинель подняла, прочитала название… Господи, помоги! Сколько же она выпила! И когда?
Нинка быстро бросила взгляд на часы. Сколько же прошло времени с тех пор, как они разговаривали? Двадцать минут? Полчаса? Час?
Нет, меньше часа. Нинка швырнула пакет с деньгами на стол и стала трясти Альфию за плечо, за голову, за руки…
— Вы меня слышите? Слышите? Миленькая моя! Откройте глазки!
— Пошли вы все… — слабо прошептала бледными губами Альфия.
— Деточка моя! Ласточка моя! Слышит она меня! Подожди чуток! Только не засыпай! Я сейчас вернусь, я быстро вернусь! Ты не засыпай! Одну минуточку только!
Нинель со всех ног кинулась в процедурку, где на всякий случай всегда было приготовлено все для промывания желудка. Подвинула кушетку поближе к двери, чтобы не тащить Альфию далеко, бросилась в отделение.
— Тихо! Быстро вставай! — растолкала Марьяну. — Живо за мной!
— Что такое! У меня понос. Куда? Меня арестовывать пришли? — Марьяна быстро надела халат и схватила приготовленный на случай ареста пакет.
— Бросай свою поклажу! На хрен твой понос! — Нинель потащила Марьяну за собой. — Будешь делать, что я говорю.