– Я врач, Стефани. Ты знаешь, что это такое. Мало того, ты сама врач и выросла в семье врачей. Пациентам нужна помощь не только в будни.
– Да, я знаю правила. Пациенты всегда важнее. – В ее глазах сверкнули слезы. – Ты прав. Я жила с этим всю жизнь. Одно из моих самых ранних воспоминаний – мой первый день в школе. Мы с мамой и папой планировали вместе позавтракать, а затем поехать в школу. Мы вместе ходили по магазинам и выбирали мой первый школьный портфель, коробку для завтрака, а также ноутбук с моим любимым мультяшным персонажем на передней панели. – Она провела ладонью по раскрасневшейся щеке. – Хочешь знать, что произошло в тот день?
Джейсон мог догадаться.
Стефани лишь подтвердила его предположение:
– Сначала позвонили маме, и она ушла. Потом позвонили отцу… Они оба отправились к пациентам. Я знала, мои родители нужны тем людям больше, чем мне, и понимала, что веду себя как законченная эгоистка. – Слезы заполнили глаза Стефани, но она не плакала. Джейсон никогда не видел ее плачущей. – Потом было мое сольное выступление в балетной школе, первый спектакль, день вручения аттестатов об окончании средней школы. Даже если родители приходили, я в ужасе ждала, когда их вызовут на работу. Всегда кто-то оказывался важнее меня…
Он взял бокал и сделал большой глоток виски, так как не хотел видеть ее обвиняющий взгляд. Наконец он сказал то, что вертелось на кончике его языка:
– Но такова участь всех врачей. Мы давали клятву.
– Означает ли это, что ты не сможешь дать мне больше?
– Больше? – Джейсон почувствовал угрызения совести. Он по-прежнему не понимал, что она подразумевает под «больше». Он подошел к ней. В ответ Стефани сделала два шага назад и уперлась в виолончель. – Я знаю, как тяжело расти без отца, поэтому не обреку своего ребенка на ту же участь.
Стефани отшатнулась от него, будто он ее ударил:
– Но ты позволишь этому ребенку почувствовать свою второстепенность.
Джейсон не понимал, как реагировать. Он ощущал себя ужасно беспомощным. Обида Стефани больно ранила его душу, и он не знал, как с этим справиться. Для избавления от душевной боли не существует ни таблеток, ни процедур.
Тем не менее он не мог отвести от нее взгляда.
Стефани первой опустила глаза и уставилась куда-то вниз. На ее лице было выражение равнодушия.
– Джейсон, ты должен уйти.
Позади него послышался явно театральный шепот:
– Вы?..
Он резко повернулся и… встретился лицом к лицу с супермоделью.
Расшитое серебряными блестками платье висело на тощей фигуре. Она уже сбросила лишний вес, набранный во время беременности, и вернула себе острые скулы и впалые щеки.
Позади нее стоял ее муж. Он выглядел так, словно хотел повернуться и убежать в другую сторону, но она вцепилась в его руку ярко-красными ухоженными ногтями.
– Как вы смели появиться на благотворительном вечере, устроенном в память о моем несчастном сыне? Из-за вас умер мой ребенок!
Джейсон держался бесстрастно, наблюдая бурную реакцию женщины. Если бы он не видел ее без макияжа и в слезах в больничной палате, то с трудом бы поверил в ее горе.
Впервые за все время он был вынужден применить стандартную фразу, какую вдалбливали в них во время бесконечных образовательных семинаров в Шеффилдском госпитале:
– Я сожалею о вашей потере.
Джейсон говорил искренне, ведь эта семейная пара обречена оставаться бездетной.
– Сожалеете о моей потере? Это все, что вы можете мне сказать?
Джейсон думал, что сказал достаточно.
Она не дала ему времени, чтобы сказать очередную банальность:
– Ты убил моего ребенка!
Стефани встала между Джейсоном и женщиной.
Ладно. Прямо сейчас он может воспользоваться ее дипломатией.
– Доктор Дрейк не убивал вашего ребенка. – Она говорила жестко, почти рычала. Стефани оглядела женщину с головы до ног. – Вы безответственно вели себя во время беременности, недоедали и скрыли от нас тот факт, что раньше делали аборт. Если бы мы узнали об этом на раннем этапе, то смогли бы провести профилактические процедуры, чтобы избежать резус-конфликта. Если бы вы хорошо питались и соблюдали постельный режим, как советовала вам акушерка, у ребенка было бы больше шансов выжить. И даже в этом случае ваша беременность была бы очень рискованной. Я объяснила все это, когда впервые встретилась с вами и командой ваших юристов, помните?
Ее муж выглядел явно смущенным:
– Почему ты ни о чем мне не рассказала?
– Ты забыл, что должен был уезжать? Тебе нужно было вернуться на съемочную площадку, чтобы избежать излишних затрат из-за простоев, – с горечью бросила ему супермодель.
Джейсон свирепо уставился на ее мужа. Он не должен был так беспечно относиться к своей жене! Потеря ребенка – это не только психологическая, но и физическая травма.
Мужчина пожал плечами, отмахиваясь от ее объяснений:
– Это правда, что ты делала аборт?
Она опустила острые плечи:
– Я была молода. Это случилось давно…
Джейсон знал, что не должен вмешиваться, но все равно сказал:
– Оставь ее в покое, парень. Разве ты не видишь – она до сих пор скорбит?
Все трое уставились на Джейсона так, будто у него выросла вторая голова.
За кулисы протиснулся бармен и указал на стоящий между ними микрофон:
– Ребята, микрофон включен.
Стефани охватила паника. Она только что раскрыла свои секреты перед толпой гостей, которые считали ее примерной дочерью!
– Успокойся. – Джейсон обнял ее.
Ей следовало его оттолкнуть, но она едва держалась на ногах:
– Уведи меня отсюда!
– Понял. – Джейсон посмотрел на бармена:
– Здесь есть запасной выход?
Тот указал на дверь позади них:
– Отсюда вы выйдете прямо на стоянку.
Пребывая в каком-то одурманенном состоянии, Стефани едва поняла, что Джейсон подхватил ее на руки и понес к двери. Звездная пара быстро шла следом за ними.
– Я понятия не имел, что здесь будет мать Исаака. Вероятно, мне не следовало приходить.
– Должна признать: тебе не присуща чувствительность. Тем не менее нет ничего хуже, чем освещать грязные подробности личной жизни через громкоговоритель.
Стефани смутно представила, какое недоумение вызовет их побег с вечеринки. Ей следует подумать о душевных страданиях своих родителей, но сейчас она слишком устала, чтобы уделять этому внимание.
Когда Джейсон крепче прижал ее к себе и прошептал на ухо: «Все обойдется», она поняла, что всхлипывает.