Наконец она достигла высшей точки, наслаждение вдребезги разбилось где-то глубоко внутри.
Аллегра открыла глаза и посмотрела на Ксавьера. Она точно видела, когда и он достиг своего пика.
— Ксав, — прошептала она.
Он прижался ртом к ее рту, жадно ее целуя, и она почувствовала, как его тело содрогнулось.
Наконец он выскользнул из нее.
Она погладила его по лицу, провела подушечкой пальца по его губам и улыбнулась. Им не нужны были слова — то, что они только что сделали, было намного ценнее. И теперь все будет хорошо.
Но потом все вдруг изменилось. Встал он с кровати расслабленным, улыбающимся, а когда вернулся, она заметила, как напряжены его плечи, а губы сжаты в тонкую линию.
— Что такое? — мягко спросила она.
— Мне очень жаль.
Она нахмурилась, не понимая, о чем это он.
— Почему?
— Я должен перед тобой извиниться. Этого не должно было случиться.
Она уставилась на него. Не может быть! Они только что занимались любовью, и она была уверена — ему было так же хорошо, как и ей.
Ксавьер провел руками по волосам и сел на край кровати:
— Мы договорились, что будем деловыми партнерами.
— Все не так просто, и ты это знаешь, Ксав. Ты сейчас был со мной. Мы оба этого хотели — нуждались в этом.
— Я могу предложить тебе только чисто деловые отношения, — продолжал настаивать он.
Как-то ей в это не очень верилось.
— Всего несколько минут назад я видела, как ты весь растворяешься в удовольствии. Когда ты был во мне, — подчеркнула она.
Его скулы вспыхнули.
— Ладно, признаю. Мне трудно держать себя в руках, когда ты рядом.
Наконец-то он признал, что между ними существует физическая связь.
Но она была почти уверена, что эта связь еще глубже. Когда у них был тот откровенный разговор, Ксавьер сказал ей, что собирался сделать ей предложение. Их разрыв был дурацким недоразумением, им обоим было больно тогда, а сейчас они лучше друг друга понимали. Пора бы уже излечиться.
— Ксав, мне тоже трудно себя сдерживать в твоем присутствии. Мы хорошо друг другу подходим. Так зачем противиться?
Он покачал головой:
— Это не чисто физическое влечение.
Нет. Для нее это тоже было чем-то большим. Ей нравится, каким человеком стал Ксавьер. Ответственным, честным, уважительно относящимся к своим подчиненным.
Если говорить начистоту, Аллегра никогда не переставала любить его. Она спрятала свои чувства, потому что не хотела, чтобы ей опять было больно. Но именно поэтому она никогда и не хотела ни с кем заводить серьезных отношений. Потому что любила Ксавьера. Всегда любила и всегда будет любить.
И у нее было такое чувство, что он ни с кем не сошелся по той же причине.
Он отрицал очевидное.
И как ей привести его в чувство?
— Ты хочешь меня, а я тебя, — сказала Аллегра. — Если бы я тебя сейчас поцеловала, ты бы мне ответил.
— И меня бы это разозлило, — сказал Ксавьер. — Я же говорил тебе, Элли. У меня проблемы с доверием.
— Думаешь, я снова тебя подведу? — Как больно. Он, что, не слушал ничего из того, что она ему говорила? — Ксав, я работала с тобой на винограднике. Я многому у тебя научилась и думаю, я тебя тоже кое-чему научила. Мы хорошая команда.
— Знаю. Проблема не в бизнесе.
— Тогда в чем?
— Я не могу избавиться от страха, Элли. Я не могу перестать задаваться вопросом, что будет, если у нас опять случится несколько неурожайных лет подряд, как когда расстались мои родители.
Она ушам своим не верила.
— Ты думаешь, я просто уйду, как твоя мать?
— Ты вернулась во Францию, чтобы сбежать со своей лондонской работы, — сказал Ксавьер. — Как только ты узнала, что унаследовала полвиноградника, ты тут же уволилась.
Она выдохнула:
— Это несправедливо.
— Но это правда.
— Ну да. Но это другое. Проблема с моей работой тянулась не один месяц.
— Проблемы с бизнесом тоже могут долго длиться.
— То есть ты хочешь сказать, мы должны держать друг друга на расстоянии вытянутой руки, потому что ты мне не доверяешь?
— И себе тоже. Когда дело касается тебя. Я сильно напортачил в прошлом.
Аллегра прикусила губу:
— Ты не дашь нам второй шанс, да?
— Я не хочу причинить тебе боль, Элли.
«Слишком поздно. Ты уже причинил».
— Что нужно, чтобы ты начал мне доверять? — спросила Аллегра.
— Не знаю. — Ксавьер провел рукой по волосам. — Если бы я знал, я смог бы что-то с этим сделать. Но я не знаю. Не могу.
— Но это ведь взаимно, Ксав. Откуда мне знать, что ты со мной откровенен? Что ты больше не считаешь, что, будучи мужчиной, должен защищать меня, всю из себя такую хрупкую, от любых сложностей? Что ты что-то от меня не скрываешь?
— А ты и не можешь этого знать, — просто сказал он. — Теперь ты понимаешь, о чем я?
Да… Аллегра понимала. И до тех пор пока ей не удастся убедить его рискнуть и довериться друг другу, ей придется с этим жить.
— Ты самый упрямый из всех мужчин, что я встречала в жизни.
— Принимаю это за комплимент.
— Это не комплимент, уж поверь мне. — Она поморщилась. — Я бы предложила оставить тебя, но могу я одолжить у тебя кое-что из одежды?
— В моей ты утонешь, — вздохнул Ксавьер. — Машинка, наверное, уже все достирала. Пойду положу твои вещи в сушилку.
— А можно мне пока взять футболку или еще что-то? Потому что мне бы не хотелось здесь оставаться. — В его постели. Где простыни до сих пор теплые от соединения их тел.
— Конечно.
Ему явно было неловко.
— Мм, ты не могла бы отвернуться?
— Ладно.
Ксавьер нахмурился:
— Что смешного?
Похоже, он успел заметить промелькнувшую на ее лице усмешку.
— Мы только что занимались сексом. Жарким сексом. Голышом. Поздно уже смущаться, Ксав.
— Да, ты права. — Он взял себя в руки и подошел к комоду.
Она знала, что надо бы ей отвести взгляд. Но видит Бог, сделать этого не могла. Ксавьер Лефевр был самым совершенным мужчиной из всех, что она встречала. Настоящий красавец. И она так его хотела.
Он натянул трусы, потом достал из шкафа шорты и футболку.
— Бери что найдешь, — сказал он, махнув рукой на шкаф. — Я буду внизу. Если хочешь принять душ, у меня в ванной есть чистые полотенца.