Он работал с таким рвением, что коллеги посматривали на него с опасением. В обед Марк пошел договариваться о подмене. В результате переговоров количество галочек в списке товаров дьюти-фри, подлежащих закупке в знак благодарности, существенно увеличилось.
Заскочив в ординаторскую и обнаружив, что в ней никого нет, – о, чудо! – Марк решил позвонить детективу.
– Вы, наконец, выяснили, чем занимается Вадим? – голосом своего дядюшки Фимы спросил он.
Дядя Фима по профессии был бухгалтер. А после почетного выхода на пенсию переквалифицировался в сутягу-любителя. Он штурмовал юридическую литературу и судился: с ЖЭКом по поводу сосулек и непосыпания песком дорожек во дворе. С Мосводоканалом за внеплановое отключение горячей воды, с директором местного торгового центра за то, что грузовики с товарами паркуются у детской площадки. Надо сказать, что большинство дел дядя Фима выигрывал. Другая сторона не воспринимала всерьез старика – а напрасно. Например, директору торгового комплекса пришлось на свои деньги отстраивать на соседнем пустыре скверик с детской площадкой и лавочками, потому что иначе ему грозило разбирательство с экологической милицией, пикеты местных жителей у входа в магазин, обличительные статьи в прессе (внучка дяди Фимы работала в газете) и много других интересных моментов в жизни.
Марк голос дяди Фимы всегда приберегал для самых неприятных разговоров. Дама из детективного агентства была ему неприятна своей неоперативностью, и потому он разговаривал с ней именно так. Даже покашливал, как дядя Фима.
– Полной картины пока нет…
– Да? Тогда я предлагаю переоформить наш договор, эту работу вы будете делать на сдельной основе. Я, знаете, не Рокфеллер.
– У меня есть отчетность…
– А у меня все больше проблем. Так что я подъеду сегодня к шести, попросите, чтобы подготовили договор.
– Минутку, есть некие предварительные результаты… но мне бы не хотелось без достаточных доказательств говорить…
– Слушайте, он что, наркодилер?
– Нет. Он торгует порнографией.
Марк сел. Он молчал так долго, что Нина Сергеевна заволновалась и спросила:
– Вы меня слышите? Вадим Стрельников, по предварительным данным, вместе со Стасом Буриным организовал бизнес по производству и продаже порнографической продукции. Это так называемые тематические и высокохудожественные открытки и фотографии, которые поставляются за границу и продаются в нашей стране. В частности…
– Ой, вот «в частности» пока не надо, – своим голосом взмолился Марк. – Я понял, перезвоню попозже, хорошо?
Он повесил трубку и тупо уставился на линолеум на полу. Ч-черт, как же так? Отпустили девчонку с таким уродом. Остается все же надеяться, что на Настю он не позарится… в профессиональном плане. К тому же она его дочь. Все же внутри жило нехорошее чувство, что он недосмотрел за девочкой, не справился с ответственностью. И еще возник вопрос: Лане звонить или нет? Марк вспомнил ее бледное личико, искусанные губы, то, что она не спала всю ночь, и решил ничего не говорить. Самолет она не догонит, только изведется еще больше. Вместо этого он позвонил девочке в авиакассу и прямо спросил:
– Зайчик мой, скажи, что я должен тебе привезти из Италии? Фаллос Давида? Фонтан Треви? Копию Коллизея в натуральную величину? Проси, что хочешь, но я должен улететь сегодня вечером.
Летать Настя любила. Поэтому теперь, хоть она и была рядом с человеком, который вызывал в ней смешанные, в основном отрицательные чувства, она пребывала в приподнятом настроении. До аэропорта добрались довольно быстро, а девочка решила, что пора начинать веселиться. Для начала заскочила в магазинчик и набрала кучу всякого жевательно-сосательного мусора: жвачки, чупа-чупсы, «тик-так», карамельки, что-то еще. Также в корзинку для покупок легли: темные очки, три журнала, кепка, диск Тимоти и книга «Секс в большом городе». Книгу Настя взяла из чистого озорства и была глубоко поражена, когда Вадим молча заплатил за все, даже не поинтересовавшись, что, собственно, она нахватала. Настя выпала из магазина в состоянии глубокой задумчивости. Однако… Мама устроила бы скандал, начала бы воспитывать, потом купила бы, наверное, какую-нибудь детско-просветительскую книгу с картинками. Настя фыркнула. Марк… тот поднял бы брови, сказал бы что-нибудь язвительное… ну, вроде: «Видишь ли, полное название этого опуса: «Секс в большом городе для больших девочек», просто оно целиком не влезло на обложку». И книгу однозначно конфисковал бы. А этот… папа… даже не взглянул. Он вообще периодически забывал о Насте, и та вдруг поняла, что имела в виду мама, когда говорила, что он не будет за ней смотреть. Он не умеет находиться с детьми. Это точно: не умеет. Он ни разу не спросил, не холодно ли ей, не хочет ли она писать, не устала ли, и вообще практически не разговаривал, словно им было не о чем говорить. Настя надулась. Когда таможенники пропускали сумки через такой черный ящик с рентгеном, один спросил, показывая пальцем на Настину торбу:
– Что там? В коробке?
– Это подарки дедушке. Я сама сделала. Ну, то есть не шкатулку, а рисунки.
– Открой, – велел таможенник.
Настя достала шкатулку, подняла крышку. Сверху лежал рисунок чайки.
– А это что? – Таможенник ткнул пальцем в желтоватый лист, свернутый трубочкой. – Разворачиваем.
– О, это тоже я рисовала. – Настя оживилась и, развязав ленточку, развернула лист. – Смотрите, это наше генеалогическое древо, а бумага состарена, здорово, правда? А вот здесь герб…
– Ясно. А в свертке что?
– Пастельный рисунок «Луговые цветы». Картина не влезла в шкатулку.
– Разворачиваем.
Вадим, с удивлением поглядывавший на Настю, взял сверток, развернул бумагу. Таможенник взглянул на рисунок, на подпись внизу: «Анастасия», – кивнул без улыбки:
– Красиво. Проходите.
– Ты хорошо рисуешь, – по-прежнему удивленно заметил Вадим.
Настя не ответила, надулась еще больше и злобно смотрела из угла, как Вадим битых сорок минут перебирал флаконы с духами в дьюти-фри. Она заметила, что он купил два, оба дорогущие и оба мужские. Эгоист чертов. Однако потом они сели в самолет, и Настя опять повеселела. Она никогда прежде не летала бизнес-классом, ей понравились большие уютные кресла, преувеличенное внимание стюардесс и смешные тапочки. Сейчас можно будет разгадать кроссворд, а потом принесут поесть, и они наверняка поболтают. Но Вадим сказал:
– Если не возражаешь, я посплю. У меня в Риме важная встреча, нужно иметь свежую голову.
Он приказал стюардессе не будить его для обеда, откинулся в кресле, надел на глаза повязку и задремал. Настя злилась, но делать было нечего. Девочка открыла альбом, который всегда таскала с собой, и принялась рисовать спящего Вадима. Однако ужасно мешала эта дурацкая повязка; из-за нее она никак не могла уловить линию носа, и в конце концов бросила попытки нарисовать человека, который являлся ее биологическим отцом. Так сказала мама. Мама ужасно расстроилась из-за всего случившегося, от того, что Вадим объявился. Настя ее жалела. Вот и вчера, накануне отъезда, мама опять принялась психовать, раскричалась, что никуда ее не пустит и вообще – не нужны им деньги.