Когда начались танцы, Катерина закружилась по залу с преподавателем физики и химии — бывший отставник, дядька почти не изменился. Он по-военному прямо держал спину и церемонно вел даму по танцплощадке. Музыка кончилась. Катерина, улыбнувшись кавалеру, выскользнула на балкон. В углу тлела красная точка сигареты.
— Кто здесь?
— Это я, Сергей, не бойся.
Катерина молча встала рядом, разглядывая сонный городок, лежавший перед ней. Как здесь тихо все-таки.
— Тебе хорошо дома? — спросил вдруг Сергей.
— Не знаю, — честно ответила женщина. — Пока не могу понять.
— Поживи подольше, глядишь, все и наладится, — сказал Сергей. — Если решишь работать — я помогу, меня в городе знают. Да и вообще... — Он собрался с духом и выпалил: — Я бы очень хотел, чтобы ты осталась.
Почти те же слова, что сказал муж там, на перроне. Катерина молчала, вспоминая зеленые глаза и морщинки на лбу. Как он там?
— Катерина!
Она почувствовала руки мужчины на плечах и очнулась:
— Что, Сережа?
— Ты останешься здесь, со мной?
— С тобой? Но... — Только теперь молодая женщина разглядела лицо одноклассника: раздутые ноздри, голодные глаза. Боже, неужели это все та же детская влюбленность, да быть того не может! Но Сергей тянул ее к себе, и Катерина уперлась ладонями ему в грудь, преодолевая возникшее вдруг чувство тошноты: от запаха табака ли, от стресса. — Отпусти меня! Сергей! — Горячее дыхание обожгло ее щеку, и мужчина принялся осыпать Катерину поцелуями: шею, плечи, щеки.
Она отворачивалась, пытаясь вырваться, но он был сильнее, и Катерина вдруг заплакала. Услышав всхлипывания, Сергей пришел в себя:
— Ты что? — Он немного отстранился, но плечи ее не выпустил.
— Не надо, Сережа, пожалуйста, — жалобно протянула Катерина. — Я не могу... не хочу. Не надо мне было приезжать.
— Ты его так любишь? Своего мужа?
— Да.
— И вернешься к нему?
— Да. Завтра. Я уеду завтра.
Сергей минуту стоял молча, глядя на свою любовь. Катерина всхлипывала и шмыгала носом. «Какой я дурак, — с тоской подумал он. — Она убивается по своему королевичу, а я-то возомнил». Он разом перемахнул через перила балкона — Катерина даже не успела испугаться, вспомнив, что это первый этаж, просто довольно высокий. Зашумели кусты, и женщина осталась одна. Она постаралась привести в порядок лицо, но не успела: дверь сзади открылась, и на балконе возникла Надя и Машка — жена Сергея.
— Ой, Катерина, — воскликнула одноклассница, — а мы-то думаем, куда ты подевалась!
Маша молчала, лишь быстро обшарила взглядом балкон, а потом кусты. Катерина порадовалась, что Сергей ушел: иначе не избежать сцены, которую будет потом год обсуждать весь город. Сославшись на приболевшую Настю, Катерина покинула ресторан и почти бегом кинулась домой.
На следующий день уехать не получилось, но через три дня поезд вез ее и Настю в родную Москву.
В городе плотно поселилась осень. Она заливала слезами стекла машин и домов, создавала бесконечные и бездонные лужи. Прохожие резво отскакивали от края тротуаров — из-под колес машин летели целые фонтаны брызг. Холодно, мерзко, деревья голые и несчастные, и люди все как один безрадостные. Дома было все то же. С мужем она разговаривала, но исключительно на бытовые темы, и о близости речи быть не могло. Леван позвонил и отчитался: подходящая квартира найдена, бабка должна съездить посмотреть. Если одобрит — можно начинать оформление документов. То, что она приняла участие в судьбе мальчика, неожиданно успокоило Катерину. Все устроится. Анна Петровна и Сашурик переедут в Орел, Леванчик позаботится, чтобы деньги остались за мальчиком. Эта часть проблемы более-менее улажена. А вот что ей делать со своей семейной жизнью? Как жить дальше? Она почему-то была уверена, что предательство не должно остаться без последствий. Но каких? Для нее было совершенно очевидно, что нужен какой-то шаг: он или снова сблизит их с Александром, или разведет еще дальше.
Одиночество становилось совершенно невыносимым. И Катерина поехала к Иришке. Выставляя на стол угощение, подружка пересказывала последний по времени скандал с мужем:
— Ты представляешь? Я просто думала, умру — ученый совет через два дня, скоро защита, а он спокоен как слон. Он просто не принимает меня всерьез. Ни меня, ни мою научную работу...
Катерина кивала, но голова была по-прежнему занята мыслями о муже.
— Что-то ты молчишь все время. И пьешь много — никогда не видела, чтобы ты выпила полбутылки вина за какой-то час. Что случилось? — спросила Иришка, которая сразу заметила, как осунулась подруга.
И неожиданно для себя Катерина все ей рассказала. Вообще-то она не собиралась этого делать, но слова и слезы вдруг хлынули одновременно. Глаза Иришки округлились от удивления.
— Господи, ну надо же! Никогда бы не подумала на твоего тихоню... И ребенок. Бедненькая ты моя... — И она вдруг тоже зашмыгала носом.
Они посидели в растерянном молчании, а потом Иришка вдруг вскочила и бестолково завозилась по кухне, наливая чайник, отыскивая конфеты: «Муж вчера принес — подлизывался, но трюфели просто пальчики оближешь». И вдруг она оставила чайник в покое, села обратно к столу и твердо сказала:
— Ты должна его простить. И лучше больше не вспоминать об этом. Или устрой скандал, поплачь, а потом прости.
— И все?
— А что еще-то? Изменить ему, чтобы отомстить, ты не сможешь — не такой ты человек. Разойтись? Но ты его любишь, и он тебя тоже — это видно. Надо просто отнестись к этому как... как, ну, не знаю... Ну бывает. Почти со всяким. Но любит-то он все равно тебя. А в Насте он просто души не чает. Ты же не хочешь ее отца лишить? Женщина должна уметь прощать.
Катерина ехала домой. День, в первый раз за бог знает сколько времени, выдался солнечный, хоть и холодный. Скоро наступит настоящая зима. Придет Рождество и Новый год. Может, они с Александром куда-нибудь съездят на пару дней, подбросив Настю родителям. Это неплохая мысль — побыть только вдвоем. В общем, Катерина чувствовала себя спокойнее. Надо уметь прощать. Тем более что такое не повторится — почему-то она была в этом уверена. Она плавно затормозила перед красным светофором. Рядом остановилась бежевая «Волга». Глядя сверху вниз в салон машины, Катерина увидела мальчика лет шести на заднем сиденье. Курточка его была расстегнута, шапка валялась рядом на сиденье. Машина чуть продвигалась вперед, и он, подражая отцу, усиленно «рулил», держа воображаемый руль.
Катерина очнулась от громких сигналов и не слишком вежливых выражений, которые неслись в ее адрес, — на светофоре горел зеленый, и водители ругались, объезжая неизвестно отчего замерший джип. Молодая женщина съехала на обочину и, заглушив мотор, уронила голову на руки. Вот оно что. Мальчик. Вот что занозой сидело в сердце. Ведь она не сказала Александру про сына. Он о нем ничего не знает. И никогда не узнает. Мальчика увезут в Орел. С глаз долой — из сердца вон. Из ее сердца, из их жизни. А какой будет его жизнь? Как ему там будет? Катерина подняла лицо — в глаза больно ударил луч света. Она зажмурилась — напротив в заходящих лучах солнца сияли золотом купола храма.