Седьмой – еще ближе, у самых окон второго этажа. Восьмой снаряд разбил-таки окно – послышался звон стекла и негодующие, испуганные крики. А ведь снарядов десять, и что, если, влетев в разбитое окно, искры фейерверка вызовут пожар? Мы же не расплатимся никогда! И вдруг все увидели, что девятый снаряд пошел точно вверх, так, как и должен был, и его роскошная вспышка случилась на совершенно безопасной высоте. И десятый тоже разорвался в небе под наши ликующие крики. Позже, когда улеглась суета, выяснилось, что, пока все глазели, Платон и Дим добежали до места запуска и, отпихнув растерявшихся парней, подобрались к установке и выпрямили ее. Я так понимаю, что это дело опасное – хватать руками пиротехнику как раз в тот момент, когда из нее шарашат один за другим снаряды, но они это сделали. Приехавшие пожарные оказались не нужны, а скорая сделала пару успокоительных уколов особо нервным постояльцам. Оказалось, что комната, где разбилось окно, была чем-то вроде кладовой: там хранились мебельные балдахины, полотенца, постельное белье и прочие хорошо горящие вещи, так что слава богу, что все обошлось без пожара.
Уставшие и переполненные впечатлениями, мы побрели спать. Платон и Дим отправились улаживать проблему с управляющим. Когда Дим вернулся, я уже была в кровати. Мишаня храпел, но мы с Ларисой засыпали Дима вопросами:
– Ну что? Ну как? Дорого нам это будет стоить?
Дим сказал, что Платон расплатился за разбитое окно и купил ящик шампанского, приказав завтра утром доставить каждому, чьи окна выходили на парадное крыльцо, бутылку и коробку шоколада в качестве моральной компенсации за переживания и нервный стресс.
– Во сколько же это ему обойдется? – испуганно спросила я. – Может, все же скинуться?
– Платон сказал – не надо. Вообще-то он парень не бедный, просто не понтовый, – буркнул муж, забираясь в кровать.
Больше разузнать ничего не удалось, потому что Дим просто по-свински заснул.
До Праги мы добрались без проблем автобусом и пошли гулять. Мне очень понравился город. Первое, что мы увидели в современной его части, – это телевизионную башню. Башня ниже Останкинской, но зато по ней ползают толстенькие младенцы. Это совершенно фантастическое зрелище – вверх и вниз двигаются (не двигаются, конечно, но как будто), ползут детишки до годика, самого такого ползункового возраста – пухленькие, смешные. Допрошенный нами горожанин, мешая русские и английские слова, рассказал, что это проект какого-то художника – он сделал детишек для международной выставки как протест против абортов. А потом их поселили на башне. Надеюсь, ползунки улучшили демографическое положение в стране.
Старый город совершенно сказочный, особенно Йозефов квартал и переулочки в центре. И Град на горе, загадочной громадой возвышающийся на другом берегу реки. К нему приходится подниматься по ступеням, бесконечные лестницы – это как искус, как подготовка к той роскоши, что ждет внутри. Я с первого взгляда влюбилась в собор Святого Витта. Меня просто потрясли летящие ввысь каменные стены и арки и то, что камень собора серый, оптически увеличивает и без того немалое пространство. Витражи окон переливаются разноцветными сверкающими красками, пропуская в торжественное помещение столбы празднично радужного цвета. Мы залезли наверх, на одну из башен собора. Между прочим, 287 ступеней и ни одной площадочки, чтобы можно было хоть передохнуть, только узкая винтовая лестница. Но зато наверху располагается роскошная смотровая площадка, и мы, обходя ее по кругу, рассматривали лежащий внизу город.
Еще на соборе есть так называемые Золотые ворота – красивая вещь, но я не поняла, почему они ворота, если располагаются на высоте больше человеческого роста от земли? Может, там раньше еще лестница была? А вот справа от них роскошный портал, украшенный мозаикой; теплый, золотой фон и фигурки людей – все вместе производит потрясающее впечатление благодаря необычной цветовой гамме и сказочному материалу. Лариса, которая прежде бывала здесь на экскурсии, просвещала нас периодически. Так вот она сказала, что стеклышки для мозаики делались в Венеции.
Город Прага очаровывает, хочется ходить и бродить по нему, встречая рассветы на мосту через Влтаву, следя, как сумерки поглощают узкие улочки, читая местные сказки и легенды в теплых и вкусно пахнущих кофейнях за маленькими столиками.
Вот Златая улочка Пражского града. Маленькие смешные домики, где располагаются исключительно сувенирные лавки. Чувствуешь себя великаном, настолько малы тут домики. Говорят, раньше здесь жили алхимики и кому-то из них даже удалось превратить свинец в золото. Когда король попытался лишить мастера его открытия, тот вылил все золото в колодец, что в одной из башен. Башен здесь много, так что золото ищут до сих пор. А в конце улочки стоит заколдованный дом у последнего фонаря, видимый только в солнечные дни, да и то счастливцам. Днем на его месте лежит большой серый камень, а под ним клад. В это трудновато поверить, особенно когда толпа туристов сплошным потоком шествует по этой самой улочке и все домики как на ладони. И в то же время внутри живет уверенность, что если бы только оказаться здесь в туманный вечер или на рассвете, когда рассеивается утренняя дымка, то только мне удалось бы отыскать тот камень и увидеть заколдованный дом, и шаги глухо отдавались бы от стен, и чье-то дыхание пугающе слышалось за спиной. А фонарь покачивался бы на ветру и бросал неясные блики на серый камень... или серый дом... И что за клад может лежать в месте, к которому, по поверью, очень неравнодушен Сатана?
А в конце улочки стоит на четвереньках бронзовый человечек и на спине держит огромный череп. Ничего не могу сказать о значении этого памятника. Но туристы, преисполненные оптимизма, превратили его в очередной символ и радостно натирают человечку его мужское достоинство, уверяя друг друга, что это приносит удачу. Так что памятник коричнево-зеленоватый, а вот его меньшая часть сияет, отполированная множеством рук. Череп завистливо скалится.
Мы пили горячее вино на Староместской площади, где находятся знаменитые часы с фигурами (типа тех, что у нас на театре Образцова, только у нас зверюшки, а тут смерть с косой, купец, рыцарь). У них даже есть имя – часы зовут Орлой. Торговец, разливая пряное вино в стаканчики, хриплым шепотом посоветовал нам быть осторожнее: здесь, мол, бродит призрак мастера, который эти часы сделал. Мастера, как водится, ослепили, чтобы он не смог повторить шедевр, и теперь он периодически подкрадывается к людям, чтобы услышать, восхищаются ли они его творением. Мастера я не заметила, зато увидела карманников, действия которых были весьма очевидны и незатейливы. Один прыгал, радостно вскрикивая и размахивая руками, толкал локтями туристов, чтобы те разделили его восторг, второй в это время быстро извлекал бумажник из сумки или кармана зеваки.
Уже вечерело, когда мы пошли в Йозефов – еврейский квартал Праги. Здесь собраны синагоги, и даже есть очень старая, где читал Тору раввин Лев Бен Бецалель. Желая помочь жителям своего квартала, замученным работой, он создал глиняного человека – Голема. Голем был чем-то вроде робота: он следил за чистотой, таскал тяжести и так далее. Вечером раввин вынимал у него изо рта свиток с оживляющим заклинанием, и робот, то есть Голем, отключался. Но однажды один из учеников раввина, желая похвастаться, взялся оживить Голема. И все шло неплохо, пока не зашло солнце. Ночью Голем, у которого нерадивый ученик забыл вынуть блок питания, то есть свиток, сошел с ума и принялся крушить все вокруг. Пришлось звать Бен Бецалеля, и тот усмирил чудовище, но, опасаясь повторения прискорбного инцидента, сломал свое творение. Говорят, остатки Голема до сих пор хранятся в подвале одной из синагог.