— Ты никогда не боишься?
— Чего?
— Грабителей. Взломщиков. Этот дом огромный, как музей. Будь я вором, наверняка решила бы, что здесь много чего можно стянуть.
— Нам ничего не грозит, — заверила Парис. — По всему периметру двора установлена система инфракрасных лучей, которая автоматически включается вместе с сигнализацией. Кроме того, есть еще и десять видеокамер.
А тебе здесь страшно?
— Н-нет, просто почему-то всегда ожидаю нападения, — пробормотала Слоан, почти не отклонившись от истины.
— Поэтому и брала уроки самообороны, — заключила Парис и поспешила успокоить взволнованную сестру:
— Если так уж тревожишься, можешь включить любой телевизор в доме и увидеть, что творится в поместье. Настрой на канал девяносто, а потом продолжай переключать до сотого. Кажется, так… Гэри скажет точнее. Я его спрошу. Он вместе с отцом договаривался о новой сигнализации.
— Спасибо, сестра.
— А если услышишь что-то подозрительное, возьми трубку внутреннего телефона, нажми кнопку тревоги и положи трубку, но только в том случае, если действительно что-то неладно. Однажды я случайно нажала кнопку, когда пыталась открыть ворота изнутри, но забыла включить переговорное устройство.
— И что произошло?
— Все, — хихикнула Парис. — Сирена соединена прямо с полицейским участком, тут же раздался ужасный вой, и все лампы в доме и во дворе немедленно стали вспыхивать.
Слоан подумала, что все это весьма напоминает переполох, устроенный Карен Олторп и доктором Пемброуком.
Парис подъехала к гаражу на шесть машин, и двери немедленно открылись.
— Я не заметила никакого пульта дистанционного управления воротами и дверями гаража, — недоумевала Слоан.
— В машинах где-то спрятано электронное устройство, и когда свои оказываются у ворот, подастся сигнал.
— Похоже, что никто посторонний не сумеет ни войти, ни выйти отсюда, — заметила Слоан.
— Если Нордстром впустил кого-то, потом они могут спокойно выбраться на дорогу. Под плитами аллеи находятся датчики, которые реагируют на давление колес машины и открывают ворота. Не может же Нордстром бегать к воротам всякий раз, когда подъезжает грузовик для доставки продуктов!
— Да, этот дом уже живет по законам электронной эпохи, — вздохнула Слоан.
— Отец считает, что никакие предосторожности не лишни.
У Слоан отчего-то возникли вполне обоснованные опасения, что для этого у него есть свои причины.
Едва Слоан и Парис вошли в холл, как рядом с ними моментально материализовался Дишлер.
— Миссис Рейнолдс спрашивала о вас, — сообщил он Парис. — Она наверху, в своей спальне.
— Бабушка хорошо себя чувствует? — встревожилась Парис.
— По-моему, единственное, от чего она страдает, — это скука, — заверил Гэри.
Пока Парис расспрашивала, к каким телеканалам подсоединены камеры, Слоан исподтишка рассматривала дворецкого. Нордстром отличался огромным ростом, светлыми волосами, голубыми глазами и мускулистой фигурой.
По пути наверх она поделилась с Парис своим мнением: . — Он выглядит скорее как телохранитель, чем дворецкий.
— Верно, — отозвалась Парис. — Настоящий гигант.
Все еще улыбаясь, сестры вошли в спальню Эдит. Старуха восседала на, затейливом диванчике, обитом бордовым бархатом, в дальнем конце огромной комнаты размером с весь дом Слоан и так тесно заставленной темной тяжелой мебелью, что девушке показалось, будто она вот-вот задохнется.
Миссис Рейнолдс, грозно хмурясь, сняла очки и отложила книгу.
— Вы где-то пропадали целый день, — буркнула она. — Ну, как прошел урок?
— Мы не ездили в клуб, — призналась Парис.
Белые брови Эдит взлетели вверх, но прежде чем она успела что-то сказать, вмешалась Слоан. Пытаясь одновременно защитить Парис и умаслить старуху, она шутливо заметила;
— Парис пробовала меня уговорить, но я умоляла о милосердии и в конце концов отказалась выходить из машины. Она даже тащила меня силком, только я оказалась гораздо сильнее. Тогда она попыталась стукнуть меня по голове клюшкой, но я увернулась и успела вовремя напомнить, что вы не терпите публичных проявлений чувств, так что Парис пришлось сдаться.
— Ты снова дерзишь! — объявила Эдит, однако суровая гримаса как по волшебству исчезла и лицо разгладилось.
— Да, мэм, знаю, но ничего не могу с собой поделать, — усмехнулась Слоан.
— Я велела тебе называть меня прабабушкой.
— Да, прабабушка, — послушно повторила Слоан, инстинктивно почувствовав, что следует уступить. И оказалась права. Губы Эдит дернулись в невольной улыбке.
— Кроме того, ты безобразно упряма.
— Так и мама говорит, — вздохнула Слоан. Поняв, что проигрывает в этом поединке характеров, и желая избежать полного поражения, Эдит небрежным взмахом руки отпустила Слоан:
— Убирайся! С меня достаточно! Я хочу поговорить с Парис.
Обрадованная тем, что сестре теперь не попадет, Слоан поспешно исчезла, мельком успев, однако, заметить ее ошеломленное лицо.
Оставшись наедине со старшей внучкой, Эдит кивнула на стул.
— Садись. Я хочу знать, что вы делали и о чем говорили.
— Пообедали в «Гамене»и болтали обо всем на свете. Беседа с прабабкой заняла больше часа, поскольку старуха постоянно перебивала Парис новыми и новыми вопросами.
— Все было так замечательно, — заключила наконец девушка, когда допрос был завершен. — Я могла бы остаться там хоть на всю ночь. И Слоан тоже, я в этом уверена.
— Ну а теперь, — сдержанно предположила Эдит, — ты, должно быть, собираешься в Белл-Харбор, увидеться с матерью?
Парис приготовилась к буре упреков и возражений, но вопреки всегдашней привычке на этот раз решила не отступать.
— По правде говоря, собираюсь. Слоан так много рассказывала о ней. Оказывается, она совсем не такая, как о ней говорили отец и бабушка!
— Ты знаешь Слоан меньше двух дней и так сразу ей доверилась?
Парис изо всех сил старалась выговаривать раздельно каждое слово и ни в коем случае не заикаться. Она не позволит себе спасовать перед прабабкой!