Вертушев отделался сломанным носом и с тех пор в душу к Вадиму с разговорами не лез, однако злобу за расплющенный нос затаил, хотя виду не показывал.
Вадим три дня просидел в своей комнате в одиночестве, в ответ на все расспросы только дико сверкал глазами, так что домочадцы в целях собственной безопасности предпочли его не беспокоить. На четвертый день он отказался от своего добровольного заточения, сделался каменно спокоен и замкнулся в себе окончательно.
Через несколько дней Нелли сообщила Вадиму, что они идут в Большой театр на «Лебединое озеро».
— Папа тоже будет там. Хочет тебя видеть.
Егор Данилыч Краснов сидел в партере с женой и двумя охранниками. К нему все время кто-нибудь подходил, чтобы поздороваться. Даже здесь, в театре, нашлось немало людей, которые жаждали засвидетельствовать ему свое почтение. Он поманил Вадима пальцем и усадил рядом с собой, прогнав охранника.
— Вот, решил выбраться в театр, — сказал он, грузно отдуваясь и вытирая лоб платком. — Достали меня мои бабы, вишь, новая мода теперь на балеты ходить. Мы росли без всяких таких глупостей, а в люди вышли. Что за радость смотреть, как здоровые мужики на сцене ножками изящно дрыгают. По мне, так это пакость одна. А тебя я вот зачем позвал. Обещал я тебе, сынок, обидчиков твоих показать, так лучшего места и не сыскать. Все они, голубчики, здесь же, в партере. Далеко ходить не надо.
Вадим застыл, увидев Веру и Макара. Они пробирались к своим местам. Макар поминутно извинялся, продвигаясь мелкими шажками и придерживая Веру под локоть. Нелли заглянула Вадиму в лицо и проследила за его напряженным взглядом.
— Па, смотри, — Макар, — сказала она.
— Вижу, — отозвался Краснов. — Вот и Макар с женой пожаловали. — Он наклонил голову к Вадиму. — А хороша штучка, ничего не скажешь, — он восхищенно прищелкнул языком, — у Макара губа не дура, лакомый кусок отхватил.
Вадим перевел на него наливающиеся бешенством зрачки.
— Нет, это не Макар, — сказал Краснов, по-своему истолковав его взгляд. — Ты, сынок, раньше времени землю копытом не рой. Рано еще. Я их тебе в антракте покажу.
— Па, смотри, какое у Веры колье, — капризно сказала Нелли, — я тоже такое хочу. Только бриллианты чтоб были побольше. И платье у нее от Версаче.
— Будет тебе колье, и платье будет, — проворчал Краснов. — Своих мало. Как сводишь их в театр или еще куда, так потом одни расходы. Думаешь, расфуфыришься и станешь, как Вера?
Нелли обиженно надула губы. Краснов грубо захохотал.
— Видал, что тебя ждет? — обратился он к Вадиму. — Одни тряпки и бирюльки на уме. И чтоб непременно лучше, чем у других. Никуда, брат, от них не денешься.
— Ты всегда получаешь то, что хочешь? — спросил Вадим Нелли, когда они пересели на свои места.
— Если ты имеешь в виду себя, то не сомневайся, что тебя я получу, — с видом роковой женщины проговорила его невеста и впилась острыми пальцами ему в ногу. — Ты будешь моим! Навсегда! — добавила она драматическим тоном и удвоила свою хватку так, что он поморщился.
— Откуда ты знаешь Макара и Веру? — спросил он.
— Они у нас часто бывают. Макар — приемный сын моего дяди, папиного покойного брата. Папа хотел меня за него выдать, а я не захотела. Вот он на Вере и женился. Когда мы с тобой поженимся, ты тоже будешь с ними часто встречаться.
«Только этого мне не хватало!» — подумал Вадим и с неудовольствием покосился на кукольное лицо будущей супруги. Впрочем, все последующее время его внимание было приковано к огненным волосам Веры, которые в свете софитов вспыхивали и меняли цвет по мере действия, происходившего на сцене.
В антракте Краснов снова подозвал Вадима и сказал:
— Вон двое встали, видишь? По проходу идут. Это братья Крученые, кликуха у них такая, а фамилия их Кручинины. Батюшка твой, к слову сказать, их кинул, пожадничал; дело-то они вместе провернули, а денежки он все единолично к рукам прибрал. За то и убить хотели. А может, и убьют еще. Денег он им так и не отдал. Ну, дальше ты уж сам соображай, как с ними разбираться. Я тебе ребят своих дам. Они у меня виртуозы, сам увидишь. Давно зуб на этих слизняков-братцев имею. Руки просто не доходят по мелочевке-то. Записывай адрес.
Вадим отвлекся на записную книжку, упустив на время Веру из виду, а когда поднял голову, увидел, что она встала и направилась к выходу в фойе. Макар в это время разговаривал с каким-то мужчиной.
— Позови-ка мне Макара, — сказал Краснов охраннику.
— Извините, — поспешно поднялся Вадим, — я ненадолго отлучусь.
— Я с тобой, — вскинулась Нелли.
— Нет, нет, я сейчас вернусь, — сказал Вадим и быстро вышел из зрительного зала.
Он нагнал Веру в фойе, затащил ее за ближайший угол и стал целовать жадно и беспорядочно, растрепав ей волосы и сбив вырез платья. Подвергшись внезапному нападению, она от неожиданности слабо вскрикнула и попыталась его оттолкнуть, но, узнав, задохнулась от счастья и прижалась к нему всем телом. Какие-то люди чинно прошли мимо, окинув их возмущенными взглядами. Он с трудом взял себя в руки и сказал, тяжело дыша:
— Если ты не хочешь, чтобы я его убил, уходи от него сама.
— Конечно, Вадимушка, сердце мое. Я так ждала, когда ты это скажешь. Как мне тебя найти, я позвоню тебе.
Он сунул ей в руки визитную карточку. Она снова припала к нему и нежно поцеловала, прежде чем отпустить от себя.
Вадим вернулся в зрительный зал. Краснов благосклонно беседовал с Макаром.
— А вот и будущий зятек, — сказал он, кивая на Вадима, — вы не знакомы?
Макар, повернув к Вадиму лицо, на котором цвела любезнейшая улыбка, при виде своего недруга продолжал улыбаться, но уже с несколько иным, шутовским выражением.
— Как же, как же, — воскликнул он, гримасничая, — имел такое удовольствие, редкое, можно сказать, и незабываемое!
— Ну, ну, ты на него не косись, — недовольно пробасил Краснов, сразу уловив в его словах оттенок недоброжелательства. — Если вы схлестнулись когда, это меня не касается, только с этой минуты чтоб между вами никакой розни не было. Ты, Макар, не задирайся. Я за него Нельку отдаю, прими это к сведению.
Нелли, в подтверждение его слов, встала и повисла на руке у Вадима.
Макар выразил восхищение выбором Вадима и вдруг увидел Веру. Она шла по проходу от сцены, ее серые глаза лучились незнакомым ему мягким светом, на губах блуждала счастливая улыбка. Она бросила сияющий взгляд на Вадима и села на свое место.
Макар позеленел. Запнувшись на полуслове, он невежливо покинул Краснова и, рухнув рядом с Верой в бархатное кресло, схватил ее за руку повыше локтя.
— Где ты была? — прошипел он, больно сжимая ей руку.
— Я же тебе сказала, мне надо было подкраситься. Пусти, мужлан! — она с раздражением высвободила руку. На белой коже ободком отпечатался красный след.