– Жень, ты дома? – крикнула она в темноту, открыв дверь своим ключом.
– Да, мам… – послышался из комнаты надтреснутый слезный голосок. – А ты почему вернулась? – тут же появилась она в прихожей, смахивая со щеки слезу.
– Ну, вот… А обещала не плакать! Как же я не вернусь, если ты плачешь? Что, Денис так и не объявлялся?
– Нет, мам…
– Ну и ладно. Сейчас я переоденусь, чаю попьем.
Однако ни до переодевания, ни до чая дело не дошло – обе они, войдя в комнату, вздрогнули от дверного звонка.
– Это Денис! Мам, я сама открою! – бросилась Женька к двери, чуть не сшибив ее с ног.
Она тихо опустилась на диван, прислушиваясь к происходящему в прихожей действу. Говорок оттуда слышался странный, вовсе не мужской. Скорее женский, торопливый, нервно булькающий. Вот и Женька в дверном проеме появилась, пятясь назад. За ней женщина вошла незнакомая. Ступила на ковер, огляделась кругом, будто прицениваясь:
– Да уж, не Версаль… Впрочем, как я и ожидала.
Узрев наконец ее, сидящую на диване, гневливым жестом вскинула в сторону растерянной Женьки руку:
– А вы, стало быть, мать этой девицы, так я полагаю?
– Да, я ее мама… А вы, собственно, кто?
– Хороший, очень хороший вопрос вы сейчас задали, милая! Что ж вы так плохо свою дочь воспитали, интересно мне знать? Вы посмотрите, посмотрите, что творится!
Она нервно закопошилась в сумочке, выудила оттуда мобильник, потом быстрым жестом подсунула ей к самому носу, так что пришлось слегка отпрянуть.
– Нет, вы только посмотрите – сорок вызовов за день! Неужели ваша дочь думает, что таким образом можно приличному парню на шею сесть? Это что еще за наглость такая?
– Так вы… мама Дениса, что ли? – запоздало догадалась она, почему-то виновато улыбнувшись.
И впрямь черт его знает – почему вдруг виновато? Может, слишком уж напористо себя гостья повела, ворвалась, как штурмовик-бомбардировщик средь ясного неба, полоснула пулеметной очередью. Хотя с виду – вполне себе интеллигентная женщина. И очень даже симпатичная. Ухоженная, красиво причесанная, одета дорого. Не вписывается хамоватый тон в ее облик, хоть убей. С толку сбивает. Вот и выползла на лицо эта растерянная улыбка, да еще и, видимо, дополнительной смелости гостье придала. Ишь, как подбоченилась в боевой стойке.
– Да, именно так, я мама Дениса! И я не намерена терпеть неудобства из-за наглости вашей дочери! У мальчика сессия на носу, а мы вынуждены его к бабушке отправлять, целые детективные истории сочинять о ее тяжкой болезни! Да еще и телефон у него тайно экспроприировать!
– Так, значит, Денис уехал… – тихим эхом проговорила Женька, прижав ладони ко рту. – Значит, его в городе нет…
– Да, милая, нет! – быстро развернулась дама к Женьке, зло сверкнув очами. – А как ты хотела, хитренькая моя девочка? Чтобы я для тебя и впрямь обеденный стол накрывала и умилялась твоей пронырливости? Замуж захотела пристроиться за перспективного мальчика, да? Надоело в убогости жить? Одним прыжком в приличную жизнь проскочить захотелось? Нет, дорогая, не выйдет! Не на тех нарвалась!
Выбросив из себя заряд ярости, дама устало бросилась в кресло, втянула в себя воздух, нервно трепеща крыльями носа и воинственно взглядывая на них, онемевших.
Онемение было таким сильным, что казалось, ни одно слово не сможет проскочить через застывшее горло. Да и слова нужные как-то не находились, всплывали в голове удивленным ответным гневом и тут же лопались, как мыльные пузыри.
– Погодите, что вы… Да как вы… Да что вы такое говорите… – выскочило наконец у нее из нутра первое хрипловатое возмущение.
– Да! И что я такое говорю, интересно! – сузив глаза и скорчив злую гримаску, подалась вперед из кресла гостья. – А вы думали, я свои объятия распахнуть пришла, что ли? Да вы… Да если б вы знали, чего мне… Чего нам с мужем стоила такая жизнь, в которую теперь ваша дочь вот так, за здорово живешь, впрыгнуть хочет! Через какие мы унижения прошли, сколько чужих задниц лизали, чтобы в этой жизни как-то устроиться! Поверьте, и мы когда-то в таком же убожестве жили! – энергично взмахнула она рукой, обводя пространство вокруг себя. – Но при этом не вешали свои проблемы на чужие головы! Все, все сами! Ой, да что с вами говорить… Разве объяснишь…
Она вздохнула было, но, видимо, уловив созревшую в хозяйке дома попытку к сопротивлению, снова заговорила быстро:
– Нет, вы не думайте, мне ваши поползновения, между прочим, очень даже понятны! Мы ведь тоже… Мы сюда из маленького городка приехали, Дениска тогда еще и в школу не ходил. Квартиру там продали, здесь комнату в коммуналке купили. Муж у меня очень долго в мелких чиновниках сидел, никаких перспектив не было… Господи, да как мы только не изворачивались, чтобы ему движение по карьерной лестнице организовать! Все эти обеды в ресторанах для нужных людей, дорогие подарки к праздникам… Годы ведь жизни на это положены, годы! Причем лучшие годы! Вы знаете, сколько надо на лапу дать, чтобы заполучить хоть какое-то мало-мальски приличное место? А как нам квартира в элитном доме досталась, вам рассказать? Я помню, колготки себе боялась купить, все время в брюках ходила, чтобы лишнюю копейку сэкономить! Я уж не говорю о взятках…
– На взятки, что ли, экономили-то? – вдруг вырвалось у нее нервно-насмешливо.
– Да! Да, если хотите! Именно так! У самой колготок нет, а я мужу – костюм за тысячу долларов, чтобы выглядел прилично! А в карман пиджака – конвертик с деньгами! Я столько лет впроголодь жила, одними только мечтами о хорошей жизни… Даже не для себя, для сына скорее… А теперь – что? После всего этого я должна раскрыть объятия вашей нищей дочери? Пустить ее в свой устроенный комфортный мир? Поделиться нажитым состоянием? Да окститесь, женщина! Я что, похожа на сумасшедшую?
– Ой… А ведь и впрямь похожи… То-то я думаю, чего это меня сковало всю, когда вы сюда вошли? Энергия сумасшествия, она, знаете ли, заразительна. И потому уходите, женщина, прошу вас. Мы с дочерью нисколько не будем огорчены вашим уходом. Одно только обстоятельство в этой истории удручает – любовь жалко. Любовь вашего сына и моей дочери…
– Ах, вас обстоятельство удручает? Надо же, слово-то какое хорошее придумали – удручает… Еще и любовь сюда приплели. Красиво звучит, конечно. Любовь, надо же…
– А вы что, никогда раньше этого слова не слышали?
– Ну почему же не слышала? Я тоже иногда мыльные сериалы по телевизору смотрю. Иногда и всплакну от умиления, не без этого. Там тоже, знаете, бывает любви жалко. То есть… удручает. Но чтобы в реальную жизнь все эти страсти переносить… Это же даже не смешно, честное слово! А с вашей стороны – глупо и бездарно. Надули себе воздушный шарик, чтобы взлететь да протянуть руки к чужому состоянию, дураков нашли? Отчего ж ваша дочь в слесаря не влюбилась, интересно?
– А отчего ваш сын не влюбился в принцессу государства Монако, к примеру? Вы этим вопросом не задавались?