Он с удовольствием ее целовал, но инстинкт подсказывал ей, что это еще не признак любви. Иногда ему нравилось с ней общаться и всегда — смеяться и шутить.
Хоть бы к ней поскорее вернулась память! Тогда все стало бы ясно.
Не зная, куда девать себя от волнения, она зачем-то подобрала с ковра листок бумаги, не переставая думать о том, как вести себя теперь с графом. Гордость не позволяла Шерри проявлять повышенный интерес к его ужасному плану, о котором он ей сообщил утром. Она не может допустить, чтобы граф снова обидел ее.
Она будет вести себя непринужденно, насколько это возможно, но так, чтобы он держался от нее на почтительном расстоянии.
Она больше не потеряет контроль над собой, постарается забыть его ласковые руки, его жадные губы… его пальцы, которые зарываются в ее пышные волосы, его объятия. И… его ослепительную улыбку на загорелом лице, небрежную, завораживающую, от которой сладко замирает сердце, и морщинки в углах темно-голубых глаз, когда эта улыбка играет на его губах…
Исполненная презрения к самой себе за то, что вопреки собственной воле снова погрузилась в воспоминания о ласках Стивена, Шерри села за столик и постаралась сосредоточить внимание на газете.
«Он любит Эмили Лэтроп»!
В полном расстройстве чувств Шерри зажмурилась, словно могла изгнать образ Стивена, стоявший перед глазами. «Он безумно любит Эмили Лэтроп!»— эта мысль причиняла Шерри невыносимую боль, но она ничего не могла сделать, как ни старалась, сколько ни ругала себя за глупость, потому что сама полюбила Стивена.
У Шеридан все еще голова шла кругом от обрушившегося на нее известия, когда ей сообщили, что внизу ее ждут доктор Уайткомб и ее будущая компаньонка.
Шерри так хотелось еще немного поразмыслить над тем, что ей довелось узнать сегодня, к тому же ей совершенно не улыбалась перспектива постоянно находиться под бдительным оком какой-то бездушной пуританки, однако не идти она не могла, и когда появилась в гостиной, доктор Уайткомб порхал вокруг сидевшей на софе пожилой леди с розовыми щечками и серебристыми волосами, аккуратно заправленными под белую шапочку, похожей скорее на пухлую фарфоровую куклу, чем на солдата в юбке со зловещим лицом, как представляла себе Шерри. Когда она вошла, леди дремала, уронив голову на грудь.
— Это мисс Чарити Торнтон, — шепнул доктор Уайткомб, как только девушка подошла к нему. — Старая дева, сестра герцога Стэнхоупа.
Представив себе, что отныне эта маленькая дремлющая старушка будет ее опекать, Шерри про себя усмехнулась и тоже шепотом сказала:
— Очень любезно с ее стороны согласиться приехать сюда и взять меня под свою опеку.
— Она пришла в восторг, когда мы попросили ее об этом.
— Да, — попыталась пошутить Шерри, глядя на сладко спящую леди, — нет никаких сомнений, что она вне себя от радости.
Девушка не видела Стивена, который в это время стоял, опершись о резной столик атласного дерева, с улыбкой наблюдая за происходившим.
— Ее хотела сопровождать младшая сестра Гортензия, — тихо продолжал доктор, — но они без конца спорят, даже о том, кто из них старше, а мне не хотелось нарушать ваш покой.
— Сколько же лет ее младшей сестре?
— Шестьдесят восемь.
— Понятно. — Покусывая губу, чтобы не рассмеяться, Шерри шепнула:
— Как вы думаете, может, нам ее разбудить? Оставаясь на своем месте, Стивен вмешался в разговор:
— Или разбудить, или похоронить прямо на софе. Шерри вся сжалась, увидев графа, а мисс Чарити, вздрогнув, проснулась, словно кто-то выстрелил из пушки над самым ее ухом.
— Боже мой, Хью! — с укоризной воскликнула она. — Почему ты меня не разбудил? — Она взглянула на Шерри и улыбаясь протянула ей руку. — Я так рада помочь вам, моя дорогая. Доктор Уайткомб сказал, что вы поправляетесь после травмы и что вам нужна компаньонка с незапятнанной репутацией, пока вы находитесь здесь, в доме Лэнгфорда. — На ее гладком лбу появилась морщинка. — Никак не могу вспомнить, что за травма у вас была.
— Травма головы, — подсказала Шерри.
— Ах да. — И она уставилась своими ясными голубыми глазами на девушку. — Но мне кажется, вы уже выздоровели. Тут в разговор вмешался доктор Уайткомб:
— Рана зажила, но осложнение ещ?? не прошло. Память к мисс Ланкастер пока не вернулась. У мисс Чарити вытянулось лицо.
— Бедное дитя. Вы знаете, кто он?
— Да.
— А кто я?
— Тоже знаю.
— Тогда скажите!
Шерри отвела глаза, чтобы не рассмеяться, и встретилась взглядом с графом, который улыбался и подмигивал ей. Однако Шерри почла за лучшее не обращать на него внимания, пока не разберется в своих чувствах, и вновь повернулась к дуэнье.
— Вы мисс Чарити Торнтон, сестра герцога Стэнхоупа.
— Так я и думала! — облегченно воскликнула старая леди.
— П-пожалуй, я п-позвоню, чтобы принесли чаю! — сказала Шерри, зажав рот рукой и выбежав из комнаты. Плечи ее вздрагивали от смеха.
— Она прелестна, но заикается, так что нелегко будет найти ей подходящую партию.
— Только тебе под силу эта задача, Чарити, — легонько сжав ее плечо, ободряюще сказал Хью.
— Я научу ее вести себя в высшем обществе, — говорила старая дама как раз в тот момент, когда Шерри вернулась.
Окончательно проснувшись, пожилая леди уже не казалась такой немощной и странной. Она одарила Шерри лучезарной улыбкой и похлопала ладонями по софе, приглашая девушку сесть рядом.
— Мы будем очень хорошо проводить время, — пообещала она, когда Шерри опустилась на софу. — Станем посещать вечера, приемы, балы, магазины на Бонд-стрит, кататься в Гайд-парке и по Пэлл-Мэлл. Да, чуть не забыла, вам надо не откладывая побывать на балу в зале собраний Альмак. Вы слышали об Альмаке?
— Боюсь, что нет, мэм, — ответила Шерри, не ожидавшая, что компаньонка так энергично возьмется за дело.
— Вы придете в восторг, — сказала Чарити, молитвенно сложив руки. — Это «седьмое небо мира мод», попасть туда еще более почетно, чем быть представленной ко двору. Балы там устраивают вечерами по средам и только для избранных, входной билет дает право бывать на всех светских приемах. В первый раз вы отправитесь туда в сопровождении графа, и все женщины будут завидовать вам, а все мужчины обратят на вас свои взоры. Альмак — самое подходящее место для дебюта в обществе… — Она замолчала и вопросительно посмотрела на графа: