Клейтон окинул ее долгим многозначительным взглядом:
— Герцогиня может делать все, что пожелает.
— Я не герцогиня, — парировала Уитни.
— Но будете ею, — категорично заявил он. Уитни открыла было рот, чтобы вступить в спор, но он кивнул на колоду:
— Снимите.
Азартная игра, думала Уитни два часа спустя, убирая фишки, заставляет человека ощущать себя восхитительно порочным и испорченным.
Несмотря на то что она была новичком, все же оказалась способной ученицей и проиграла очень не — большую сумму. Она чувствовала, что Клейтон гордится ее умом и сообразительностью, однако любой другой знакомый ей джентльмен, даже Ники, пришел бы в ужас, узнав, что она обладает столь неприличной склонностью. Почему, рассеянно гадала она, наблюдая, как Клейтон застегивает жилет и надевает фрак, он восхищается теми вещами, которые шокировали и неприятно поразили бы других ее поклонников? Всякий раз, оставаясь наедине с Полом, она была вынуждена строго следить за тем, чтобы не переступить границ приличия, установленных для женщин, но Клейтону, казалось, больше всего нравилось, когда она пускалась во все тяжкие и выкидывала очередную проделку. Стань Полу известно, что она играла на деньги, он, несомненно, был бы крайне недоволен и зол, однако Клейтон научил Уитни играть и открыто радовался ее победам.
Уитни вернулась к реальности лишь в ту минуту, когда Клейтон наклонился над ней и прикоснулся губами ко лбу.
— Завтра в одиннадцать мы едем кататься, если погода позволит, — объявил он и пошел к двери.
Вернувшись домой, Клейтон застал доктора Хьюга Уиткома в кресле перед камином за бокалом превосходного бренди.
— Как поживает моя молодая пациентка? — притворно-небрежно поинтересовался он, пока Клейтон наливал себе янтарную жидкость.
Герцог, усевшись, закинул ноги на стол и бесстрастно воззрился на врача.
— Я нашел ее в том же состоянии, в каком, вероятно, и вы сегодня утром. Во всяком случае, незаметно, чтобы больная нога сильно досаждала ей.
Доктор Уитком сделал вид, что поперхнулся бренди, и, изо всех сил пытаясь сохранить серьезное выражение лица, кивнул:
— Могу понять, как это, должно быть, удивило вас.
— Я давно уже прошел тот этап, когда Уитни была способна чем-то удивить меня, — бросил он, хотя раздраженный тон полностью противоречил философскому заявлению.
— Я всего лишь сторонний наблюдатель и обладаю весьма малым опытом понимания женской логики, — немного поколебавшись, сказал доктор Уитком. — Прошу извинить бесцеремонность старого друга семьи, но, возможно, я могу быть вам полезен хотя бы советом? — И, приняв молчание герцога за согласие, продолжал: — Насколько я понял, мисс Стоун добивается чего-то такого, что вы не желаете ей дать. Чего же она хочет?
— Она желает, — сардонически бросил Клейтон, — освободиться от брачного контракта!
На этот раз доктор не удержался от взрыва искреннего смеха.
— Господи! Неудивительно, что она так злобно уставилась на меня, когда я попытался объяснить, каким образом ей следует вести себя, чтобы вас удержать.
Противоречивые эмоции одолевали доктора: искреннее удивление по поводу того, что молодая девушка способна отвергнуть предложение руки и сердца одного из самых завидных, красивых и богатых женихов Англии, восхищение Клейтоном, терпеливо сносившим проделки и выходки невесты, и искреннее непонимание того, почему объявление о самой блестящей помолвке за десятилетие до сих пор не обнародовано.
— И какие же возражения приводит эта прелестная пташка? — осведомился он наконец.
Откинув голову на спинку кресла, Клейтон прикрыл глаза и вздохнул:
— Я, видите ли, не посчитал нужным спросить ее.
— Не могу понять, почему она осуждает вас за это. Однако почему, зная ее независимый характер, вы действительно вначале не посоветовались с ней?
Клейтон немедленно встрепенулся:
— Поскольку в то время она даже не знала моего имени, мне казалось, что обсуждать подобные вопросы с ней неуместно.
— Она не знала вашего… Хотите сказать, что в то время, как половина дам в Европе готовы броситься вам на шею, вы делаете предложение женщине, которую даже не знаете?
— Я-то знал ее. Она меня не знала.
— И вы, несомненно, предположили, что, узнав о вашем богатстве и титуле, юная леди, естественно, согласится, — предположил доктор Уитком, весело блестя глазами, однако при виде нахмуренного лица герцога счел за лучшее замолчать.
— Кто этот Пол Севарин? — внезапно осведомился он после долгой паузы.
— Почему вы спрашиваете? — резко бросил Клейтон.
— Потому что днем, после визита к мисс Стоун, я зашел в местную аптеку и разговорился с владельцем. Весьма болтливый тип — из тех, кто сам расскажет вам все, о чем вы не спрашивали, прежде чем ответит на простой вопрос и сопроводит ответ дюжиной собственных. Случайно узнав, как зовут мою пациентку, он поведал мне множество вещей, от которых я отмахнулся, как от полнейшего вздора.
— Что же именно он вам поведал?
— Ну например, что Севарин ухаживает за мисс Стоун с серьезными намерениями и что весь городок вне себя от волнения в ожидании, когда будет объявлено о помолвке. Кроме того, все убеждены, что брачный контракт уже составлен, и очень рады за Севарина и его будущую жену.
— Откровенно говоря, — процедил Клейтон, — мне в высшей степени плевать на это.
— На сплетни? — осторожно допытывался доктор. — На Севарина? Или на девушку?
Клейтон не ответил, и Хьюг, наклонившись вперед, без обиняков спросил:
— Скажите честно, вы влюблены в эту молодую женщину или нет?
— Я собираюсь на ней жениться, — хмуро объявил Клейтон. — Что еще тут можно сказать?
Он встал; пожелал гостю спокойной ночи, четырьмя шагами пересек комнату и скрылся, оставив Хьюга в тревожном изумлении смотреть на огонь. Однако через несколько мгновений лицо врача просветлело. Раздался смешок, потом громкий хохот.
— Боже, помоги ему, — захлебываясь, выговорил доктор. — Он даже не понимает, как сильно любит ее. А если и понимает, все равно не пожелает признать это.
Оставшись один в маленькой спальне, Клейтон рывком сдернул с себя фрак и швырнул его на стул. За фраком последовал жилет. Расстегнув верхние пуговки сорочки, Клейтон подошел к окну, сунул руки в карманы и уставился во тьму.