«Недостаточно средств на счете».
Я запросила сто фунтов.
«Недостаточно средств на счете».
Запросила пятьдесят фунтов. В яблочко. Из щели выползли пять десятифунтовых купюр. Теперь моя наличность составляла пятьдесят восемь фунтов сорок пенсов.
После того как я расплатилась с таксистом, у меня осталось тридцать шесть фунтов сорок пенсов.
Вернувшись домой, я позвонила в банк. Служащий подтвердил, что наш с Тони совместный счет был закрыт два дня назад. То же — с нашей совместной кредитной картой «Виза». Правда, тут меня ждала приятная весть — непогашенный баланс, равный аж четырем тысячам восьмистам восьмидесяти двум фунтам тридцати одному пенсу, был полностью оплачен. Как мило с его стороны.
— Как насчет непогашенных остатков на общем счете? — спросила я. — Что сталось с ними?
— Там не было непогашенных долгов. Наоборот, имелся остаток две тысячи четыреста двадцать фунтов восемнадцать пенсов… но его сняли.
— Позвольте спросить, разве, когда закрывают совместный счет, не требуется письменного согласия обоих клиентов?
— Но счет всегда был на имя мистера Хоббса. Он только добавил вас десять месяцев назад в качестве временного пользователя.
Временный пользователь. Этим было сказано все.
Я все же еще раз попыталась найти в этом какую-то логику. Тони увольняется с работы. Детская Джека в точности воспроизведена в доме этой Декстер. Оба наши банковских счета закрыты, а долги на сумму около семь тысяч триста фунтов при этом выплачены.
— Что за чертовщина здесь творится?
— А ты не понимаешь? — спросила Сэнди, когда я позвонила и привела ее в полный ужас своими новостями. — Он встретил какую-то богатую сучку. И судя по всему, постарался устроить все так, чтобы ты обязательно обо всем узнала. Я хочу сказать, он ведь мог бы назвать в суде ваш собственный адрес. Почему он этого не сделал?
— Не знаю.
— А я думаю, он хотел, чтобы ты сразу узнала, что у него теперь другая жизнь. В смысле, ты только представь, что бы было, смойся он потихоньку с Джеком, не оставив тебе адреса. Ты бы пустила по его следу полицию. А так… ты точно знаешь, что произошло…
— Но понять не могу, почему это произошло.
— Да на хрена тебе знать почему. Он забрал Джека. Тебе нужно его вернуть. Но первым делом тебе нужно найти адвоката.
— Я уже договорилась, жду звонка от одной.
— А платить чем собираешься?
— Помнишь, мама и папой оставили каждой из нас ценные бумаги?
— Я свои давным-давно обналичила и истратила.
— Ну вот, сейчас я собираюсь сделать то же. Сейчас они должны стоить около десяти тысяч долларов.
— А что, не так уж мало.
— Но если у меня не будет никаких доходов…
— Не забегай вперед. Сначала — адвокат. Это срочно.
— Правильно. — Я вдруг поняла, что страшно устала.
— Еще важнее — есть у тебя там друзья, хоть кто-то, кто мог бы тебе помочь?
— Конечно, — соврала я. — Я оставила кое-кому пару сообщений.
— Вот черт! — Голосу Сэнди задрожал. — О боже, Салли, все это ужасно.
— Да. Действительно ужасно.
— Ох, хотела бы я вскочить в самолет…
— Перестань, у тебя и без того забот хватает..
— Смотри, не натвори глупостей…
— Пока держусь.
— Ты меня пугаешь.
— А ты не путайся.
Но честно говоря, я и сама себя пугала.
В три часа я перезвонила Вирджинии Рик и попала на ее автоответчик. Я оставила сообщение. Перезвонила ей в пять. На сей раз меня снова соединили с ее секретарем.
— Я же вам говорила, — ответила секретарша. — Она сегодня весь день в суде.
— У меня срочное дело. Действительно, очень срочное. И мне обязательно нужно…
Я замолчала, прикрыла трубку ладонью и расплакалась. Когда я наконец была в состоянии снова говорить, в трубке раздавались гудки.
Я снова позвонила туда. И услышала автоответчик.
— Мне необходимо как можно скорее связаться с мисс Рик.
Но до конца дня мне никто не позвонил. А также вечером. Не считая Сэнди, которая проверяла, как мои дела, сначала в шесть по лондонскому времени, а потом еще и в десять.
— Никаких новостей?
— Весь вечер сижу у телефона и жду звонка. А зачем жду, не понимаю.
— А ты больше не пробовала позвонить Тони?
— Каких-нибудь раз пять, не больше. Там включен автоответчик. Так что пытаться бесполезно. Он проверяет все звонки.
— А ты все равно пытаешься?
— А что мне еще остается?
— Тебе нужно лечь и заснуть.
— Вообще-то, хорошая идея.
Я приняла две таблетки снотворного и вечернюю порцию антидепрессантов. Около трех часов утра я вдруг проснулась, как от толчка. В доме было тихо, как в пещере. Я отправилась в пустую детскую. Мне слышался голос Эллен Картрайт — больничного психотерапевта, размеренно повторявший одно и то же: вы в этом не виноваты… вы в этом не виноваты…
Но я-то знала правду. Я сама была кузнецом своего несчастья. Мне некого было винить, кроме себя самой. А теперь…
Теперь мне отчаянно не хватало ее приветливого, ободряющего голоса. Поэтому, дождавшись восьми утра, я набрала личный номер, который дала мне Эллен «на крайний случай», именно так она тогда и выразилась. То, что сейчас происходило, было уж таким крайним случаем, что я решилась ее побеспокоить и надеялась, что она простит меня за столь ранний звонок.
Но поговорить с Эллен мне не удалось — я снова услышала автоответчик, который сообщил, что она в отпуске и вернется только через три недели.
Три недели. Не может же это длиться так долго.
Я согрела себе чай. Налила ванну. Но вдруг испугалась, что, если заберусь в нее, не услышу звонка, если Тони вдруг позвонит. Телефон в спальне был довольно далеко от ванной, он прозвонит раз семь, не меньше, пока я выскочу из воды и добегу до него…
Нет, так нельзя, я же не сумасшедшая — можно же найти удлинитель и поставить телефон поближе к ванной, правильно? — но в тот момент разумные и логичные вещи в голову просто не приходили. Я попала в беду, в такую беду, что и представить невозможно, и в голове крутился, как заезженная пластинка, один вопрос: что мне теперь делать?
И ответ был один и тот же: ничего… пока не позвонит адвокат.
Адвокат наконец объявилась в половине десятого. Она звонила с мобильника, с дороги, видимо сидя где-то в пробке. Говорила она резко, несколько надменно, со снобистскими аристократическими интонациями.